— Почему? — недоверчиво смотрит мне в глаза. — То есть… ты был категорически против, если это из-за меня, то мне неважно, как ты выглядишь, — тараторит, как подключённая к розетке. — Ты мне нравишься не из-за внешности…
— Спокойно, доктор, — смеюсь я, останавливая её тираду. — Передумал просто, — отвечаю, утаив некоторые детали.
Госпожа доктор подозрительно щурится, пытаясь найти причину моего внезапного решения. Признаваться, что его друг подтолкнул меня к принятию, я не собираюсь, именно поэтому я, крепко её обняв, притягиваю к себе.
— Ты ведь хотела этого, — шепчу ей в губы.
— Хотела, но только потому, что тебя это тяготит, — отвечает, едва дыша.
Чувствую грудью бусинки сосков, и в жар бросает, внутренности сводит от того, как сильно я её хочу. Но не здесь и не сейчас, к тому же это будет наш первый раз, хочется красиво и приятно. Поискать в интернете, как сделать правильно, что ли?!
— Ну вот я и решился на это, не ищи подводных камней, — уверяю её я и, не сдерживая себя, наклоняюсь к приоткрытым губам.
***
Поцелуй недолгий, но такой страстный, что колени подкашиваются, а желание только разрастается, и боюсь всё же не сдержаться. Инстинкты говорят развернуть Надю, поднять полы белого халата, спустить трусики, шлёпнуть по мягкой заднице пару раз и ворваться во влажную дырочку на всю длину.
— Давид… — выдыхает Надя, её голос отрезвляет, и я понимаю, что мои руки уже добрались до голых ягодиц, но возбуждение тёплой волной окутало, словно кокон, и меня уже ведёт.
Сжав аппетитную задницу, толкаю Надю на себя, буквально трусь своим членом о её животе и слышу протяжный стон, сорвавшийся с её губ. Опускаюсь к шее, целую нежную кожу, прикусываю, порыкивая, как одичалый, продолжая мять ягодицы. Но за дверью раздаются голоса, и мы отпрыгиваем друг от друга, как ошпаренные.
Долго смотрим в глаза, где бушует яркое пламя, и одновременно улыбаемся — Надя смущённо, я… не знаю, наверное, хищно. Если бы были в другом месте, я бы не остановился, сейчас я это чётко осознаю.
— Тогда… — едва дыша, выговаривает доктор. — Я… договориться… пойду, — судорожно приводит в порядок свою одежду.
— Хорошо, — киваю, поджав губы.
Со стороны мы, наверное, выглядим нелепо — два взрослых человека, смотрят друг на друга, как путник в пустыне на бутылку воды, при этом улыбаются, как дети. Но меня переполняют эмоции, и если то, что со мной случилось, вело к этой женщине, к этим чувствам, я даже рад тому, что произошло.
— Подожди, — выдыхаю я, когда Надя уже сжимает ручку двери, и, схватив её за локоть, тяну на себя и припадаю к её искусанным губам с многообещающим поцелуем.
— Как мне к пациентам теперь идти? — шёпотом спрашивает, опустив глаза на свой помятый халат.
— Так же, как и мне, — усмехаюсь, прижимая её к себе, давая почувствовать стоящий колом член. — Не могу отпустить тебя, — честно признаюсь.
Сложно найти объяснение моему поведению и такой сильной тяге к Наде, может, в начале отношений так, что не хочется быть вдали ни минуты?!
Дверь в помещение открывается, и, прижавшись к стене, буквально вдавливаю доктора в себя, задержав дыхание.
— Это не здесь, — раздаётся женский голос, и дверь закрывается обратно.
— Чёрт! — ругается мой врач. — Нас чуть не застукали.
— И что?! — пожимаю плечами я. — Все нормально, успокойся, — добавляю, когда замечаю, как она пыхтит от возмущения.
Глубоко вдохнув, Надя высовывает голову в коридор и, убедившись, что никто не заметит, выходит из помещения, а через минуту выхожу и я.
Так не пойдёт — зажиматься по углам, как подростки, и бояться быть застуканными. Мы взрослые люди, и плевать на чьё-то мнение. Вот только мой заслуженный врач должен хорошо всё обдумать, чтобы наши отношения не влияли на её деятельность.
Оставшаяся часть дня прошла спокойно, разве что мыслями я был в другом месте. Руки чешутся, как хочется зажать где-нибудь Надю, губы до сих пор горят, и одно только воспоминание о её заднице бросает в жар. Вряд ли я смогу долго ждать, взорвусь к хренам от желания.
К концу рабочего дня я иду к кабинету «босса», аккуратно постучав и не дожидаясь ответа, захожу внутрь. Так и застываю на месте, когда вижу, что Надя сидит за своим рабочим столом, а рядом, в непозволительной близости, стоит Андрей, опершись одной рукой в спинку кресла и второй в стол.
— Не помешал? — грохочет на весь кабинет мой голос.
— Давид, — лыбится этот дикарь, но и не думает сдвинуться с места, продолжая дышать в лицо моему врачу. Моему, твою мать! — Закончил работу? — вежливо интересуется, но мне его вежливость до одного места. Не доверяю я ему и всё.