Смотрит прямо в глаза, словно пытается что-то там прочитать. Я рассматриваю её утончённые черты лица, ровный нос и чувственные губы.
Что? Какие губы? Совсем с дуба рухнул? Вот вообще не время и не место.
— Судя по году рождения, тебе двадцать восемь лет, — эти слова заставляют мгновенно забыть о её губах и моих замечаниях по поводу их чувственности.
— Какие ещё двадцать восемь лет? Мне недавно двадцать три исполнилось. Что ты несёшь? — взволновано рычу на неё, ещё не понимая, что имя точно моё.
— Я всего лишь предполагаю, не стоит волноваться, — мягко проговаривает и, сжав моё запястье, запускает по всему телу волны тока.
— Это невозможно, — отчаянно мотаю головой, не разбираясь в этих ощущениях и ещё не врубившись, что кое-что я всё же помню.
— Тебе надо отдохнуть, — улыбается и поднимается с кровати. — Поспи, и попробуем ещё раз поговорить спокойно, — проходится взглядом по всем приборам и выходит из палаты.
Оставляет меня в глубоком замешательстве и с огромным потоком мыслей, что мгновенно вызывают головную боль. Веки тяжелеют, но я старательно отгоняю от себя сон, пытаясь сложить имеющиеся кусочки паззла воедино.
***
Что я потерял память, уже понял. Несознательно возражал насчёт своего возраста, но не имени. Откуда-то пришло понимание, что я Давид. Есть возможность, что таким же образом придут и другие воспоминания?
Введённые лекарства достигли своей цели, и держать глаза открытыми становится всё труднее, почти невозможно. Сам не понимаю, как они закрываются, и я погружаюсь в глубокий сон.
Проснувшись, я замечаю, что за окном темно, а в углу палаты в кресле сидит Надя. На тумбочке рядом светит настольная лампа, у неё в руках открытая книга, а она сама тихо посапывает.
Снова принимаюсь её рассматривать с каким-то неподдельным интересом, забывая о снах, что я видел.
Кто она такая? Нет, не в смысле врач или нет, но что это за человек? Терпения ей явно не занимать. Мы не так долго беседовали, но понять, что она очень спокойная и уравновешенная, я успел. И главный вопрос: почему она не уехал домой, а сидит и дежурит в моей палате?
Продолжая размышлять, опускаю взгляд на её руки, замечая про себя, длинные пальцы как у пианистки. Хотя, с другой стороны, когда это я стал разбираться в руках?! Но почему-то кажется, что у докторов руки должны быть нежные. А у этой они покрыты сеткой бледно-синих вен, будто она тяжести целыми днями таскает.
Прохожусь взглядом выше, к мерно поднимающейся и опускающейся пышной груди, обтянутой белой тканью халата. Белая блузка под докторским одеянием расстёгнута на одну пуговицу, позволяя осмотреть тонкую шею. Ноги подобраны под себя, видимо, девушка устала и немного опустил свой презентабельный вид. Лицо расслаблено, рот слегка приоткрыт, от чего нижняя губа кажется выпирающей вперёд. Поднимаю взгляд выше и натыкаюсь на карие глаза, что смотрят на меня поверх очков в чёрной оправе.
Поймали с поличным!
Прочистив горло, я отворачиваюсь, принимаясь оглядывать палату и делая вид, что меня очень интересует потолок и стены этого помещения. Чёрт! Чувствую себя нашкодившим ребёнком, которого сейчас будет отчитывать строгая тётя. Но, по сути, я ничего не нарушил, только смотрел на неё.
«С интересом смотрел», — насмешливо шепчет голос в голове.
И что? Имею право, моя жизнь в этих руках, она меня вообще-то лечит. Правда хрен знает от чего. Кроме того, что мое тело наполовину в бинтах, а ко мне прилеплены всякие провода и капельницы, я ничего не знаю.
— Отдохнул? — раздаётся голос докторши.
Я её не вижу, но отчётливо слышу, что она улыбается.
— Не знаю, — сухо отвечаю, продолжая таранить взглядом потолок, на котором играет жёлтая тень настольной лампы.
— Угу, — мычит и, поднимаясь на ноги, идёт ко мне.
Резко становится не по себе, в груди что-то, похожее на волнение, сердце гулко бьётся, в горле пересыхает. «Это всё неизвестная мне болезнь, от которой меня тут лечат», – убеждаю сам себя я.
Надя, чтобы её, Петровна, прищурившись, смотрит на экран, где что-то типа графика на сайте финансов, проверяет пузырь с капельницей, после чего направляется на выход.
— Принесу тебе поесть, — сообщает обыденным тоном и покидает палату.
На удивление, она возвращается быстро, словно кто-то ждал за дверью, когда она выйдет. В руках у неё поднос, от которого идет вкусный запах, и желудок, будто учуяв, что его скоро наполнят, довольно заурчал.