Глава 3
С самого детства я не могла на что-либо понадеяться, пришлось привыкать. Если папа принимал участие в нашей жизни ещё до своей смерти, то мама не менялась ради нас, она вообще, кажется, и не планировала нас любить. Пришлось свыкнуться, будучи всегда в состоянии ответственности за себя саму, не надеясь ни на кого другого. Ты у себя один! Вот мой гимн на протяжении 19 лет. Дошло до того, что сейчас за моей спиной торчит нож в руках психа, возомнившего вытащить меня из кафе.
— Ногами волочи! — покрикивал мне в уши лысый.
Мы покинули заведение через главный вход. Как же это глупо с его стороны. Ведь повсюду камеры и будь что будет, но ты прямо на виду, словно напоказ выводишь за угол. За переулком стояла небольшая чёрная газель, по одному только виду побывавшая не в одной аварии. Психопат открывает задние двери, вталкивая меня внутрь. Я всячески упираюсь, пытаясь выражать сопротивление, я даже обрела надежду на шансы, но после его вскрика из машины вышло ещё двое, закидывая в багаж.
Не произнося и слова, сволочи дали газу и выехали на проезжую часть. Интересно, Вика уже вызвала полицию? Или ещё пытается осознать где я нахожусь? Оно ли важно? Я уже не в безопасности и сомневаюсь, что мне кто-то сможет помочь, кроме себя самой.
Мы ехали ещё какое-то время, примерно минут тридцать, мои руки дрожали, а с глаз и слезы не упало. Мне страшно до такой степени, что я не могу выдавить из себя слёзы, я думаю лишь об одном. Как мне выбраться живой… нет, не ради себя, ради Дамира. Он один, кроме меня у него никого нет, лишь бабушка, а она уже не в таком бодром возрасте, как раньше. Я не имею права умирать! Просто не имею! Я обязана жить!
Оглядывая каждую вещь, лежащую вокруг, мне приглянулась сломанная на две части пила, уже без зазубрин, просто кусок метала. Схватив его, я поняла: мой шанс в том, что я не связана и даже не укрыта мешком на голове. Видимо, похитителям я не показалась достаточно самоуверенной, раз они мне дарят возможность сбежать. Я взяла зубец и зацепила за внутреннюю часть брюк. Больше вокруг себя ничего полезного я не нашла.
Машина остановилась. И это заставило меня ещё раз вздрогнуть. Окна закрыты плёнкой и догадаться, где нахожусь, трудно. Послышались удалённые мужские голоса, один из которых точно принадлежал лысому.
— Повезло, что её сразу нам сдали.
— Ты гонишь, что ли? Нас о таком не предупреждали! Ты вообще о чём думал, кретин, когда соглашался?
— Бабки лишними не будут! За два счёта всё закончим.
— Ты конченый. Я отказываюсь! За такое десятку дадут, если отловят!
— Мозги свой подключи, Подольский и деньги отдадут чё тебя, дебила, не устраивает?
— Смотри сам, я в это не лезу. Мне не нравится, что эта шкура в моей машине!
«Сдали?» — пронеслось у меня в голове явным подозрением, — Кому вообще нужно меня сдавать? Я от силы пять близких знаю.
Двери открылись, ранее неизвестный мне молодой парень силой вытащил меня наружу, кидая на траву. Я попыталась встать, но на меня поставили уперто ногу, давя на плечо. — Лежать!
Попробовав на вкус зелёную траву, закатила глаза в небо. В округе мне видны берёзы, сосны и вымершие деревья вокруг. Самое первое меня забеспокоило отсутствие дороги поблизости, машин и людей. Цивилизация не близко. Ситуация адски плоха.
— Что вы хотите от меня? — осмелела я на секунду, сразу пожалев об этом.
— Завались, — дерзко схватил меня за волосы парень.
— Руки убрал от неё! — лысый отдёрнул пацана подальше от меня, кидая брезгливый взгляд, — нам не за её труп заплатили. Куда она денется? В лес, коза, не побежит! — он обратился ко мне, — сдохнуть же не хочешь? Вот и лежи лицом в землю.
Не рисковав жизнью, я лежала на прохладной росе, пока к газели не подъехало второе авто — крупная синеватая Volvo, следом за ней вторая. Из одной вышло двое похоже одетых мужчин, из другой тоже двое. Внимание привлёк мужчина по середине, значительно ниже остальных громил. Мне с трудом удалось разглядеть его лицо: лёгкая щетина, явная седина. Дорогой, наверняка на заказ пошитый бежево-кофейный пиджак с приподнятым воротником и кожаный браслет с серебристой змеёй. Так названный ими «Подольский» протянул лысому серый наполненный конверт. Посмотрел на меня, придавая значение, будто он видел во мне покупку, необходимую для оправдания своей траты.
Так просто? Украли, передали деньги и на этом всё? Слава богу, что не убили, но меня просто продали как товар на рынке, если не хуже. Совсем не уедаётся передать эти ощущения… До какой же степени я отчаялась, раз больше не плачу и не молю о спасении?