— Что случилось? Чем вам помочь? — ее голос прозвучал удивительно твердо, хотя внутри всё сжалось в комок.
Мужчина был плотным, весомым, но в ее отчаянном порыве нашлись силы перевернуть его, усадить, прислонив к стене. Пальцы дрожали, когда она расстегивала ворот его дорогой, но теперь промятой рубахи, давая доступ драгоценному кислороду. Он был мокрым от пота, и его тело издавало запах дорогого одеколона, смешанный с резким, животным запахом страха.
Он не мог говорить, лишь безнадежно захрипел и слабым, дрожащим жестом показал на внутренний карман пиджака. Она, почти не дыша, запустила руку внутрь и нащупала маленький пластиковый футляр. Нитроглицерин. Знакомый, до боли знакомый препарат. Год назад, в аптечке ее мужа лежал такой же. Еще одна рана, на которую безжалостно посыпали соль.
Она вложила крошечную таблетку ему под язык, чувствуя, как холодный пот стекает у нее по спине. «Только бы успеть, только бы помогло...»
Прошло несколько минут, показавшихся вечностью. Его хрипы стали реже, ровнее. Ужасный синюшный оттенок на лице начал медленно отступать, уступая место болезненной, но уже живой бледности. Он смог сделать глубокий, хоть и с хрипом, вдох.
— Вам лучше? — ее собственный голос показался ей чужим, приглушенным.
— Спасибо... вы моя спасительница, — его слова были тихими, вымученными. — Я уж думал... что это конец...
— Я рада, что подоспела вовремя. Встать можете?
— Сейчас, сейчас, милая барышня... — он попытался улыбнуться, и это получилось у него мучительно и трогательно.
— Давайте я вас отведу до двери, в каком номере вы остановились? — она обняла его за плечи, взяв на себя часть веса, и повела, почти потащила на этаж. Он тяжело опирался на нее, и его дыхание всё еще было неровным.
— Как вас зовут? Буду знать, за кого Бога благодарить.
— Елена. Можно просто Лена.
— Как Елена Прекрасная... — в его голосе проскользнула слабая, но живая нота.
— Это в фильме «Троя» было, кажется, — она сама не ожидала, что выдавит улыбку. Что-то в этом человеке вызывало не просто жалость, а странную, мгновенную теплоту.
— Я знаю. Просто пошутил. А я Алексей Петрович... Хотя можно просто Алексей. К чему меня старить раньше времени? — он протянул ей ключ-карту, и они, как два потерпевших кораблекрушение, вошли в номер.
Она помогла ему опуститься на кровать, внимательно разглядывая его. Лет пятьдесят пять, не больше. Уставшее, но умное лицо, сильные, хоть и ослабевшие сейчас, руки. В глазах — испуг, стыд и бесконечная усталость.
— Давайте, я вызову врача? Насколько я помню, здесь они работают круглосуточно.
— Не надо, — он махнул рукой, и в этом жесте была такая безысходность, что у Елены сжалось сердце. — Уже ничего не сделаешь. Больное сердце. Сердечная недостаточность... Знаете ли — это не шутки! Иной раз заболит в груди, что просто нет сил даже одного шага ступить... Просто не стоило мне торопиться и всё. Жить буду. Да и я как бы уже пришел в себя...
— Припозднились вы, Алексей Петрович... — мягко сказала она.
— Ну, вот... Все, меня вы списали уже... Отставить! Называйте просто по имени.
— Хорошо, но я не из-за возраста, а из уважения, — она нашла в себе силы на теплую, почти дочернюю улыбку. — Меня тоже на работе все Еленой Николаевной зовут и, представьте себе, лишних морщин не появилось, как и седых волос. Но раз уж вы настаиваете...