После смерти мужа, Верескова считала себя храброй, независимой даже от него, вернее от воспоминаний, но встретив Максима, расстерялась, закрылась на молнию, укрылась с головой одеялом, испугалась. А его ли она испугалась? Скорее всего, себя. Стать желанной, хотеть самой и наслаждаться. Она об этом мечтала, тянулась всем сердцем, однако убеждала в обратном. Но стоило Максиму приблизиться, как вся воля рассыпалась в пух и прах. Она сдалась, или наоборот победила, взяла верх над предрассудками, начала жизнь с чистого листа. И будь, что будет!
Лена видела что нравится Максиму и виляя бедрами подошла к кровати. Мужчина подскочил и голодным тигром накинулся на неё с поцелуями.
- Я тебя съесть готов, - чуть ли не прорычал он.
- Слушай и, правда! А может, мы поедим?- женщина посмотрела на пакет, брошенный на полу.
Максим с таким удивлением посмотрел на неё, словно она предложила на выставку картин сейчас сходить.
- Я проголодалась, - кокетливо моргнула она ресничками, медленно утягивая на себя простынь, чтобы закутаться.
- Хорошо утолю хоть какой-то голод, - хмыкнул он.
Лена засмеялась.
- Думаю, что десерта будет достаточно, - она знойно посмотрела на него, облизнув пересохшие губки.
- Я точно знаю, что даже мало будет, придется просить добавку.
От его взгляда по телу Алёны пробежала сладостная дрожь. Все рецепторы после любовного танца обострились, пульс не унимался, внутри всё плавилось от предвкушения новых наслаждений.
Она принесла пакет, и начала доставать еду. Как ни странно она была еще теплая.
Максим понял, что тоже проголодался и уже с удовольствием распаковывал контейнеры.
- А говорил. Не хочешь! – пошутила над ним девушка.
- Дай сюда! – он выхватил у нее из рук коробочку, но она оказалась ловчее и забрала ее обратно.
- Здорово! Нам даже десерт положили,- Лена повертела коробочкой в воздухе.
- Убери! Я буду другой десерт, - Максим наклонился, сорвал простынь с груди девушки и поцеловал сосок.
Лена выгнулась всем телом от удовольствия.
- Эй! Десерт после еды, не перебивай аппетит,- она была уже готова закинуть свой контейнер.
- Ну и не надо, - Максим сделал вид что обиделся. Отвернулся и насупился.
- Да ладно! Серьезно? Ты как ребенок, у которого мороженое отняли.
- Больше чем мороженое,- он посмотрел на вновь прикрытые полушария.
- Договорились! Будешь себя хорошо вести, то получишь больше, - Лена открыла пластиковую коробочку, взяла вилку и начала есть.
- Садистка, - Максим тоже взял один из контейнеров. – Я это уже говорил.
- Тем более, для тебя это не новость. Кушай со спокойной душой. Кстати! Не думала, что почти остывшая еда окажется настолько вкусной. Попробуй!
- Конечно, если учитывать что ты ешь мой заказ.
Только сейчас Елена обратила внимание, что она заказывала совершенно другое. У неё же семга была, точно.
- Давай поменяемся, если хочешь, - предложила она.
- Нее… - он коварно ухмыльнулся, - лучше тогда сразу десерт.
- А-хах… Какой ты сладкоежка.
- Ужасный сладкоежка,- он нагнулся и поцеловал её в губы, – с самого детства.
Молодая женщина игриво погрозила ему указательным пальчиком:
- Не шали.
- А я не послушный, - Максим отложил контейнер и повалил на подушки блондинку.
Лена хохотала.
- Неугомонный! Мы кровать испачкаем едой.
- К черту всё,- он уже целовал ее шею.
Она отодвинула, что успела. Пытаясь спасти любовное ложе.
- Теперь я буду наслаждаться десертом! – торжественно сообщил Макс.
Его ненасытные губы спускались всё ниже и ниже, пока не дотронулись до соска. Лена застонала и прижалась крепче к мужскому телу.
Но его губы и игривый язык спускались все ниже и ниже к бедру. Максим легонько укусил её за ягодицу, она чуть не закричала от удовольствия.
Он молчал. Не потому, что его рот занят, наверное, щадил ее взбунтовавшуюся чувственность, она была на пределе. Неожиданный засос её сверхчувствительных нижних губок буквально подбросил на мягкой поверхности, ноги непроизвольно сжались, зажав его голову в тиски. Но это партнера не остановило. Безжалостный язык победителя продолжал свой маршрут взрывного соблазна по её самым чувствительным местам, словно выписывая формулу восхитительного заклинания. В крови бушевали сладостные вихри солнечного ветра, умопомрачительная пульсация перевозбужденного естества била в виски ласковыми выстрелами на поражение. Давно уничтожено смущение, растерянность и осознание такой приятной развратности настоящего действия. Чуть шероховатые ладони скользили по женским шелковистым икрам, разливая такое родное и знакомое тепло. Елена доселе подобного не испытывала, неужели лишь он один в состоянии согреть и возродить ее через прикосновения своих сильных рук, влажных губ, жаркого взгляда и горячего языка.