Беременна от Тирана.
– Раздевайся, – произносит, не оборачиваясь. И отчего-то в этот момент по телу несутся мурашки. Не только из-за страха. А от понимания, что сейчас будет…
Мамочки…
Но ему сопротивляться – себе дороже.
Скидываю с себя лёгкое тканевое платье, в котором хожу по дому. Остаюсь в одном роскошном и дорогущем кружевном белье.
Смотрю на себя невольно в зеркале. С беременностью одни улучшения. Грудь… Лучше стала. Я чуть пополнела. Поправилась на два или три килограмма. Щёчки немного появились. И животик, кажется, совсем немного выпирает.
Или это я уже мечтаю об этом и вижу то, что хочу?
– Чего встала? Догола, Милана.
Я поворачиваюсь в его сторону. Смотрю на огромную ванну, на которую сейчас присаживается Хаджиев. Он всё ещё одет, а я вот уже практически нет.
Достаёт сигарету. Прикуривает её, выпуская дым изо рта.
– Долго ждать? – выгибает в ожидании бровь.
Я сглатываю, снимаю в первую очередь тапочки. Касаюсь тёплой плитки пальчиками и чувствую, как мурашки по всему телу несутся.
Раздеваться ещё перед ним…
Он этой мысли соски предательски твердеют, уже вырисовываясь через ткань лифчика. Что же у меня за привычка носить тканевые?
Стесняясь (хотя он уже всё видел) снимаю с себя лиф. Откладываю его на тумбочку с разными баночками. Боюсь в зеркало смотреть.
Ловлю прожигающий взгляд Хаджиева на моей груди. И она начинает полыхать от одного только внимания. Соски ноют, и мне отчего-то хочется потереть их. Убрать этот маленький, но сводящий с ума зуд.
Хватаюсь за края трусиков и спускаю их вниз по бёдрам. Перешагиваю через бельё и складываю на ту же тумбочку.
Выпрямляюсь. Стою на месте.
Даю себя осмотреть.
– Покрутись, – следует властный и жёсткий приказ.
И я кручусь, чувствуя, как внутри всё трясётся. От странного предвкушения. У меня никогда такого не было. Чтобы я сама хотела. Нет, ну, было пару раз… Когда я ждала концовки, и даже балдела, дрожа в оргазме с громкими криками. Но…
О прелюдиях я и не думала. Особенно о таких.
Хотела все разы, чтобы всё было быстро, чётко, технично.
А сейчас наоборот.
Хочу… Попробовать что-то новое.
– Остановись, – опять его голос парализует.
Я делаю то, что он говорит. Останавливаюсь так, что он оказывается за моей спиной. Чувствую, как его жалящий взгляд скользит по голым лопаткам, позвонку. Ягодицам…
Я вспоминаю, как он трогал меня. Сжимал их. Прежде чем вогнать в меня свой длинный и толстый член.
– Ко мне.
Выдыхаю, снова поворачиваясь к нему.
Ванная начинает заполняться дымом, от которого мне немного становится не по себе.
Показываю это, морща носик.
Он замечает это, убирает сигарету ото рта и тушит её, выкидывая.
– Подойди.
И я иду. Под приказом, словно зачарованная.
Приближаюсь к нему медленно, искусно. Я не умею этого делать, но стараюсь выглядеть соблазнительно.
Останавливаюсь возле него и слышу другой приказ.
– Раздень теперь меня.
Руки подрагивают, но я делаю это. Пуговицы на рубашке одну за другой пускаю в петлю. И с каждой секундой всё больше обнажённой кожи появляется перед глазами.
Дохожу до самого конца, расстёгиваю последнюю пуговку и выпускаю края ткани из брюк.
Облизываю свои губы, видя этот огромный бугор в штанах.
Любой девушке приятно, когда у мужчины на тебя стоит… Особенно тогда, когда тебе это нужно.
Он возбуждён.
И это значит, что я ему нравлюсь. Моё тело. Которое и поможет нам спастись.
Я его покорю. Влюблю. Пусть мне придётся расшибиться в лепёшку.
А пока снимаю с него рубашку. Веду пальцами по стальным мышцам. Какой же он тёплый. И кожа у него приятная.
– Дальше, – говорит, когда я останавливаюсь. Чуть наклоняюсь, чтобы расстегнуть пуговицу на его брюках.
– Замри.
Рука на грудь опускается.
Грубыми пальцами сдавливает.
А мне это отчего-то… нравится.