Пролог
Я сижу под замком двести шестьдесят четыре дня. У меня нет ничего, кроме маленькой записной книжки, сломанного карандаша и цифр в голове. Одно окно. Четыре стены. Двадцать шесть букв в алфавита. Я молчу все двести шестьдесят четыре дня изоляции. Шесть тысяч триста тридцать шесть часов я вспоминала... О нём. Как? Почему? Зачем он сделал это? Знаю только, что меня шесть часов тридцать семь минут везли сюда в белом фургоне. Я знаю, что меня приковали к сиденью наручниками. Я знаю, что меня привязали к стулу. Я знаю, что он даже не счел нужным все объяснить. Я знаю, что не плакала, когда меня увозили. Сижу на покрытых простыней железных прутьях, заменяющих мне постель, и жду. Я ждала очень долго и заснула.
Просыпаюсь от ключа в двери камеры. Всего пара мгновение и появляется он. Высокий. Статный. С каменным выражением лица и совершенно пустым взглядом. Чертовски красив. Уверен в себе. Молчит. И я не смею сказать слова. Возможно, просто не зная, что ему говорить. Эмир моя одержимость. Моя душа. Пара шагов, и он замирает, а затем громко захлопывает дверь камеры, и мне даже кажется, что я замечаю, как дергаются уголки его губ. Будто он хочет победно и зловеще улыбнуться, но сдерживает себя. Злость разливается по венам, только я вообще не соображаю на кого злюсь. На него или на себя. Все так запуталось.
- Явился посмотреть на мое падение! – Неожиданно и хамски выдаю эту фразу, загипнотизировано продолжая смотреть на Эмира. Делая шаг, замираю в полуметре. Мечтая кинуться в крепкие объятия, но сделать этого не смогу уже больше никогда. – Посадил птичку в клетку, а выпустить не хочешь, мерзавец? – Сжимаю руку в кулак, намеренно замахиваясь, что дать ему пощечину. Вцепиться ногтями, расцарапав кожу до крови. Оставить на его теле раны. Точно такие же, как он оставил в моей душе. Но Эмир перехватывает мою руку, крепко сжимая в районе запястья. Настолько сильно сжимает свои пальцы, что мне кажется, я слышу хруст собственных костей.
- Ты находишься там, где и должна быть. – Колко выплевывает прямо в лицо, давя на горло. Наслаждаясь всем происходящим. Упиваясь своей властью надо мной. Надвигается, прижимая своим телом к стене еще сильнее. Голова кружиться начинает от нехватки кислорода. И Эмир, словно понимая это, разжимает пальцы, оставляя мое горло в покое. Начинаю кашлять, непроизвольно хватая несуразные порции воздуха. Смешанные с его ароматом, который я никогда не спутаю ни с каким другим. Крышу сносит. Еще немного и я просто не сдержусь, впившись в пухлые губы. Еще один вдох. Должно затошнить, но я моментально с ума начинаю сходить, мечтая душу дьяволу продать ради еще одного одержимого мгновения рядом с этим мужчиной. Я жажду выбраться из этого места, чтобы продолжить жить. С ним или без него уже не имеет значения.
- Так зачем же ты пришел? – Настырно спрашиваю дрожащим голосом, пытаясь вывести его хоть на какой-то разговор. Не выдерживая поднимаю руку, прикасаясь пальцами к твердым скулам. Молчит, дожидаясь моих дальнейших действий. Подрагивающие пальцы уверенно исследуют мужское лицо. Подушечки проходятся по губам, и я, закрывая глаза, алчно представляю умопомрачительный поцелуй, который опьянит нас обоих.
- Подлая стерва. – Озлобленно. Сжигая черными глазами в пепел. Вкладывая в этих двух словах столько ненависти, что тошно становиться.
- Я исчезну из твоей жизни, и из этого города, только выпусти меня отсюда! – Надрывно. Надломлено. На грани. Почти умоляя. – Я же больше тебе не нужна. – Крича. Освобождаясь от кусочка боли.
- Замолчи, сука! – Эмир хватает меня за волосы, резко разворачивая лицом к стене. Крутит локоны на пальцы и тянет вниз, сильнее прижимая тело. Лихорадочно шарит массивной рукой по телу, не церемонясь, поднимая вверх подол короткого платья. Впиваясь пальцами в задницу. Сжимает со всей силы. Голову наклоняет, проводя кончиком носа по кромки моей шеи. Делает глубокий вдох, смакуя от запаха моего тела. Он ощущает его, несмотря на затхлый запах, витающий в камере. Рычит в полный голос, сходя с ума от нашей близости. Тонкое кружево моих трусиков вмиг рвется, когда Эмир дергает податливую ткань, срывая нижнее белье. Мы ничего не говорим друг другу. Любые слова заменяет биение двух неистовых сердец, жаждущих немедленно раствориться в этой страсти. Утонуть, смиренно покорившись. Трясет. Резко отпускает, и видимо отшатывается назад, потому что неожиданно мне становиться чертовски холодно. Его больше нет рядом. Этот отрезвляем мгновенно. Эйфория рассеивается, возвращая в реальность. Спуская с небес на землю. Мордой в грязь. Оборачиваюсь, настороженно поднимая глаза. Смотрю на Эмира, понимая, что он моя погибель. Он мой дьявол, которому я миллион раз готова продать свою душу.