Ничего. Привыкли, подружились с руководителем и даже воспользовались их услугами, когда одному из наших сотрудников стало плохо и пришлось вызывать скорую помощь.
Вот где скорая оказалась действительно скорой, за три минуты добрались. Кабы так всегда. Возможно, мама тоже присутствовала бы на свадьбе, желала счастья молодым, танцевала. Мишку она любила, всегда привечала и прикрывала перед строгой сестрой.
А в тот раз я первый раз увидел свою Танюшу. Она пешком примчалась по звонку в наш офис, запыхавшись, раскрыла походный чемоданчик, стала доставать тонометр и лекарства. А в моей голове словно щелкнуло что-то, когда следил за ее руками, измерявшими давление и ставившими укол Мишкиной помощнице. Как спокойно она спрашивала, а потом поставила диагноз девушке и посоветовала обратиться в поликлинику к врачу. Но оказалось, что Таню заметил не только я, но и мой закадычный брат, Мишка.
Я сидел и наблюдал с улыбкой, как отрывается в танцах молодежь. Ноги просились в пляс, но я понимал, что еще не смогу выдержать тот ритм, в котором резвились подвыпившие гости. В толпе в лучах светомузыки мелькнуло зеленое платье. Танюша. Рядом черный костюм. Я исходил от злости, видя, как дрищ выплясывает перед моей женой.
Со спины кто-то обнял меня, отвлек от созерцания раздражителей, засопел прямо в ухо:
— Сашка, черт, как я рад, что ты смог приехать, — развернувшись, я уткнулся в грудь брата.
— Прилететь, — буркнул, пытаясь неуклюже встать.
— Да хоть приплыть, мне похер, как здорово, что ты здесь.
— Привет, Саш, — сдержанно кивнула Людмила. — Рада тебя видеть.
Ну и за это спасибо. Думал, что даже здрасьте не скажет, стевра.
— Идем танцевать, — предложил Мишка.
— Спасибо, конечно, за доверие, я пока пас, Миш, — скосил глаза на трость. — Вы идите, ребята, пляшите, я еще не готов подвиг Мересьева совершить, — внутренне усмехнулся, как-то двусмысленно прозвучало, какой именно подвиг я имел ввиду. — Ваши ритмы пока не потяну, ей богу.
“А на медлячок схожу, и одну очень для себя притягательную особу приглашу”.
— А, понял, ну тогда сиди, наслаждайся, — подхватил Мишка новоиспеченную жену и поволок на танцпол.
Вовремя. Заиграла медленная музыка. Все танцующие стали биться на пары. Мишка ворвался в середину с невестой.
А перед моим взором оказалось знакомое зеленое платье и черный костюм. Он, этот костюм, словно доказывал мне превосходство своего хозяина. “Мол, сиди, инвалид, и не рыпайся, а я буду твою жену танцевать, пока ты с тросточкой ползаешь”.
Счет один ноль в пользу черного костюма. Внутреннее негодование чуть не выплеснулось наружу, я готов был уже подскочить и рвануть на танцпол, повторить чей-то там подвиг, не знаю как, но удержался.
Словно внутренний демон шепнул мне: “Потерпи немножко. Тише, тише, Сашок, угомонись, спусти пар. Скандалом ничего не решишь”.
Танец это половое трение, говорите? Ну-ну. Вот я сейчас и посмотрю, как вы тереться будете. Посмотрю и сделаю свои выводы. Проверим, Танюша, твою лояльность к этому недоделку.
Когда дрыщ начал откровенно лапать мою Танечку, ну как лапать, его ладонь опустилась чуть ниже разрешенной ватерлинии, я уже отбросил трость, собираясь бежать на выручку бывшей жене, но тут же шлепнулся обратно на стул, улыбаясь, как дурак.
Болван, я забыл про Танин маленький секрет. Сам когда-то стонал, удивляясь откуда в такой милой хрупкой девушке столько силы и кровожадности.
На ладони нарушителя я увидел ее пальчики. Совсем незаметное движение, и наглец чуть присел, согнув коленки. Но надо отдать должное, не свалился на танцпол, устоял. Танюша бережно поддержала. Как меня когда-то.
“Ну что ж черный костюм, счет один, один. Идем дальше”.
Глава 3 Александр
Решив немного размяться, я поднялся, собираясь пройти в санитарную комнату. Музыка смолкла, танцующие закончили плясать и рванули к столам, чтобы снова выпить и закусить.
Я пер танком против течения. Разгоряченные гости хоть и были навеселе, но, заметив трость в моих руках, осторожно огибали меня и двигались дальше. Черный костюм тоже прошмыгнул мимо, а вот Таню я остановил взглядом.
Она стала напротив меня, настороженно вглядываясь в глаза. Я заметил, как дрожат ресницы на милом лице, трепещут тонкие, словно фарфоровые, крылья носа. Таня поджала нижнюю губу, нерешительно улыбаясь, так она делала в моменты сильного волнения.
Я тоже волновался, чувствовал, как дрожат пальцы на руках и сдерживал улыбку. Мне показалась она неуместной в этот момент, но все же не удержался, улыбнулся. И, честно сказать, мне не хотелось бы себя увидеть в этот момент. Мне казалось, что моя улыбка жалкая и неподобающая. И никак не красит меня, как мужчину.