И я не могу понять — это защита? От кого?
От таких как я?
Возможно.
И ведь срабатывало. Я, как идиот, не замечал, что под этим прячется тело, которое хочется хватать, исследовать, держать так, чтобы она не могла вырваться — и не хотела.
Она, блядь, всё это время была бомбой с замедленным действием. А я даже не считал до взрыва.
Всё, что я говорил — обернулось против меня. Потому что теперь я тот, кто не может оторвать глаз. А она сидит рядом и делает вид, что ей плевать.
И теперь у меня в голове только одна навязчивая мысль:
Раздеть её окончательно.
Глава 6. Марина
Самолёт мягко коснулся полосы. Гул двигателей стих, а вместе с ним — и мои мысли. Словно кто-то нажал на «пауза» в голове, чтобы дать передышку.
Алматы встретил мягкой тьмой и золотыми росчерками огней, разбросанными по улицам, как ожерелье на бархате. Огни домов струились вдоль улиц, мягко рассыпаясь в темноту. А за всем этим фоном стояли величественные горы, которые как будто смотрели свысока не только на город, но и на нас.
— Прилетели, — раздался голос Марка.
Весь полет я чувствовала его взгляд на себе.
Что с ним произошло?
Нет, правда. Что случилось с Марком Морено?
Этот мужчина, который ещё пару дней назад разговаривал со мной, будто я мебель. Объект. Ничто. В его словах не было даже намёка на интерес — только раздражение, сквозившее в каждом тоне.
А теперь — он смотрит на меня так, что кожа на спине под его взглядом словно плавится.
Он бросает в лоб вопросы, от которых либо краснеешь, либо сразу встаёшь и уходишь.
Внутри, где-то в животе, закрутилась горячая спираль. Глупая, женская, физическая.
Я ощущала, как пульс отдался в висках. Как на щеках вспыхнул румянец — тот самый, который невозможно контролировать, если только ты не из бетона.
И я… попалась.
Он это видел. Чувствовал.
И будто наслаждался моментом, словно расстегивал молнию на моей броне одним словом за другим.
Выйдя из самолета и встретив коллег, я увидела, что на лётном поле нас ждали машины. Чёрные, глянцевые, без опознавательных знаков. Всё как любит Марк — дорого, роскошно, с намёком на власть. В салоне пахло кожей, дорогими духами и чем-то ещё… горным, прохладным. Я устроилась в кресле. Вслед за мной сел Марк.
Он сел в машину бесцеремонно, как человек, привыкший, что место найдётся везде, где он того захочет.
Не спросил, не предложил, не уточнил — просто открыл дверь и опустился на сиденье напротив. Пространство между нами стало ощутимо теснее, как будто кто-то подвинул стены ближе. Я надеялась, что с нами сядут еще пару человек из нашей компании, но они как будто испарились.
Марк на ходу достает телефон, приложил к уху и начинает говорить.
На испанском.
Голос — низкий, хрипловатый — шёл ровно, без пауз, как струя тёмного рома, густого и обжигающего. Я не понимала смысла слов, но каждое его интонационное движение отзывалось во мне телом — будто кто-то тянул невидимую струну внутри.
Этот акцент… Он в нейтральной речи звучал красиво, но вот так — в живом, свободном разговоре — он превращался в оружие. В мягкое, сексуальное, опасное оружие, которое действовало исподтишка: медленно, но метко.
И мне это нравилось. Слишком. Настолько, что я поймала себя на том, что просто сижу и… смотрю на него.
На широкие плечи в идеально сидящем пиджаке. На сильные кисти рук — крупные, мужские, уверенные.
На челюсть с лёгкой щетиной. На линию губ — жестких, властных, но таких, которые… наверное, умеют быть нежными.
Он был собран, спокоен, полностью контролировал пространство. Словно даже воздух подчинялся ему.
И в этом было что-то… притягательное до безумия.
Он поймал мой взгляд — на секунду. Чуть приподнял бровь, уголок губ дернулся в почти-ухмылке.
Словно заметил, что я смотрю. Словно не возражал.
Отворачиваюсь к окну.
Проклятье. Куда мы едем вообще?
Я пыталась смотреть в окно, на огни Алматы, на мягкий блеск улиц, на рекламные вывески и ровную вереницу фар. Город был красив — вечерний, живой, обволакивающий. За всем этим — тени гор, чёрные, недосягаемые. И всё бы хорошо, если бы воздух в машине не стал настолько наэлектризованным, что дышать им становилось почти невозможно.
Он сидел широко, как всегда. Уверенно. Просторно.
Колени — сильные, мужские, чуть раздвинуты. И я не сразу поняла — насколько близко он.
Может быть, это была тряска дороги, может, его небрежность — но одно его колено… слегка коснулось моего.