Я открыла рот, чтобы ответить — вежливо, без обид, но прямо. И в этот момент воздух будто разрезал голос.
— Господин Ларионов, — сказал Марк, не поднимая головы от своих бумаг. В его голосе не было гнева. Только сталь. Холодная, отточенная.
Артур резко обернулся.
— Мы начинаем, — продолжил Марк. — У нас ограниченное время, и я бы предпочёл сконцентрироваться на ключевых аспектах сделки.
В комнате стало тише. Даже кондиционер будто перестал гудеть.
Я опустила взгляд на документы, скрывая выражение лица.
Ларионов, выпрямившись, кивнул коротко, с лёгкой усмешкой. Берет свой телефон из карманов брюк. Что-то печатает и дает мне.
«Оставь свой номер, красотка?»
Пишу свой номер только потому, что хочется побесить Марка. Вдруг он резко поднимает взгляд. Пальцы рук крепко сжаты на ручке. Челюсть напряжена. Он всё видел. Это была дуэль. Глаз на глаз. Острота против остроты. Только играли мы уже не цифрами, а чем-то, что нельзя выразить ни в графике, ни в отчёте.
— Левицкая, начнем с вас, — внезапно бросил он, не отрывая взгляда от меня.
Я вытянулась, нажала на клавишу, вывела слайд на экран и чётко, по пунктам, начала объяснять. В голосе — контроль. В спине — прямая линия. В сердце — чёртова буря.
Слова шли гладко, но каждый раз, когда я встречалась взглядом с Марком, в груди подпрыгивал огненный шар. Он жал на рычаг контроля, и этот жар невозможно было заглушить холодной логикой цифр.
Но я не была готова сдаться.
— Как вы видите, — я перевела взгляд на слайды, — рост спроса на элитные модели в регионе составил 12 % за последний квартал. Наши прогнозы учитывают текущие тенденции и риски геополитики…
Голос перещелкивал статистикой, но я слышала только биение своего сердца.
Марк также держал зал в тонусе. Его голос не повышался ни на октаву, но слушали его с вниманием. Я заметила, как его рука иногда скользила по экрану планшета, как он мимолётно постукивал пальцами по столу — легкие привычки человека, привыкшего управлять процессом.
В конце встречи контракт был подписан, а зал вздохнул облегчённо. Я убрала папку и наконец позволила своим плечам расслабиться.
Раздался громкий, почти бархатный голос Аскара.
— Сделка состоялась. Значит, сегодня — мы празднуем.
Он оглядел комнату. Его взгляд был живым, искренним. В этом было что-то от доброго хозяина, который хочет разделить свою радость.
— У меня за городом есть небольшая вилла, — продолжил он. — Вид на горы, бассейн, открытая терраса. Тишина, свежий воздух. Никаких журналистов, никаких камер. Только свои.
Конечно же все согласились.
Через сорок минут мы уже ехали по серпантину — дорога петляла между деревьями, уводя всё дальше от города. Густой лес сменялся панорамными видами, от которых перехватывало дыхание: заснеженные пики в розовом закатном свете, еловые вершины, ныряющие в туман, и хрустальный воздух, который невозможно вдыхать спокойно — он будто проникал под кожу, очищая, заставляя чувствовать.
Мы проехали охрану, и за высокими воротами распахнулся мир, будто снятый с обложки журнала. Вилла — не просто дом, а мини-комплекс, вмонтированный в склон холма: центральное здание из стекла и тёплого дерева, террасы, утопающие в зелени, дорожки с подсветкой, стеклянный бассейн, отражающий вечернее небо.
Вокруг, чуть поодаль, располагались четыре небольших гостевых коттеджа — аккуратные, со своими верандами и панорамными окнами, выходящими на озеро. Само озеро казалось почти искусственным — настолько оно было идеально круглым, с ровными мостками, мягкой подсветкой под водой и деревянной беседкой, утопающей в плюще.
Атмосфера напоминала дорогое вечернее мероприятие на закрытом курорте. Погода была теплой. Мужчины — в рубашках, дорогих костюмах, с бокалами красного. Женщины — утончённые, элегантные, каждая в своём образе.
Мы разбились на группки, девушки заняли домики, что слева, мужчины, что справа. Кто-то расположился в самой вилле.
Мне достался самый уединённый коттедж — чуть в стороне от основного здания, почти на кромке леса. Дорожка к нему вела через деревянный мостик с верёвочными перилами, а окна выходили прямо на воду. Всё здесь дышало покоем и безупречным вкусом: пол из натурального дерева, стены цвета утреннего тумана, постель — белоснежная, будто на рекламных фото. В углу — кресло-качалка, рядом — кованая лампа с мягким светом, за стеклом — собственная терраса, утопающая в зелени.
На телефоне — уже почти восемь. Вечер начинается.
Я достала чемодан, заранее готовясь к худшему. И была права.
— Оля... — прошипела я себе под нос, когда увидела содержимое.
Моя подруга, чья любовь к стилю всегда была мне в тягость, явно потрудилась над подборкой «на случай важных мероприятий». Ни одного худи. Ни одной любимой свободной рубашки. Только облегающие платья, шёлковые блузы и — о, боги — бельё, которое скорее выглядело как оружие массового обольщения, чем как средство комфорта.