Идёт по террасе медленно, каблуки стучат по камню, каждая её нога — как вызов. Вырез на спине — глубокий, так и просит, чтоб туда пальцы запустить, от шеи — вниз, вдоль позвоночника, пока она не вздрогнет.
Я замер. Реально. Рука осталась висеть в воздухе с бокалом. Сердце стучит громче, чем музыка на террасе.
Это Левицкая.
Я даже дёрнулся. Как будто меня кто-то ударил в живот. Не сразу понял, почему сердце ухнуло вниз, а внутри — как будто сжатый кулак разворачивается и ломает всё по дороге.
Кто бы, блядь, подумал, что под этой броней скрывается — такое тело, такая походка, такой огонь, от которого поджилки трясутся. Я смотрю — и не верю.
Да чтоб тебя... Она идёт к нашим, вся такая грациозная, будто не идёт — плывёт. Наши коллеги таращатся на неё, как стая псов на кусок мяса. Юрист наш, мелкий такой, уже прицепился, как банный лист. Прямо по пятам. То руку подаст, то бокал предложит, то нахер не нужный комплимент в лоб. Противно.
И Ларионов. Сука. Уже тут как тут. С ухмылочкой, с видом охотника. Он, блядь, просто наслаждается тем, как к ней клеится. Руки в карманах, наклоняется к ней чуть ближе, чем надо, говорит что-то в ухо. А она... Она слушает.
Я подошёл. Не думал. Просто пошёл — на автомате. Знал, что сейчас ляпну, и будет глупо. Но уже было плевать.
Я был резок. Да, как идиот. Но не ожидал, что её это так заденет.
Проходит, может, минут десять. Смех, бокалы, музыка. А у меня мысли всё бьют в одно место.
Пошёл я к чёрту. Надо её найти.
Выбираюсь за виллу, прохожу по дорожке возле коттеджей. И тут — у озера.
Она.
Стоит.
В одном белье.
Голая спина, изгиб талии, тонкие бретельки. Волосы распущены, волнистые локоны струились до поясницы. Моя гребаная фантазия. Свет от фонарей ложится на неё мягко, как фильтр.
Меня как прибило.
В груди — знакомый рывок. Желание. Слишком сильное, чтобы игнорировать. Слишком неудобное, чтобы признать.
Я подошёл ближе, стараясь не шуметь. Не спугнуть. Хотя кого я обманываю — эта женщина не из пугливых. Скорее, она развернётся и уйдёт, если почувствует, что теряет контроль.
— Неплохой способ остудить голову.
Левицкая застыла.
— Зачем ты пришёл? — ее голос предательски дрожал.
— Не знаю, —говорю я, — может, хотел убедиться, что с тобой всё в порядке. А может… просто не смог больше сидеть и думать, как ты ушла.
— Думаю, тебе нужно уйти.
— Не хочу.
Я ощущаю непреодолимое желание коснуться ее. Я заправил прядь ее волос за ухо. Левицкая вздрогнула. Щеки красные.
— Или… ты хочешь, чтобы я остался? Скажи только одно слово и я уйду.
Её глаза блестят в полумраке, губы поджаты. Она делает вид, что спокойна, но я-то вижу, как дрожат её пальцы.
— Не будь самоуверенным, — шепчет.
Я ухмыляюсь. Потому что в её голосе — не раздражение. Там что-то другое. Непризнанное.
— Ладно, — говорю я. — Если ты не хочешь купаться — я сам. Но… ты многое теряешь.
Я стягиваю рубашку. Нарочно. Медленно. Хочу, чтобы она смотрела.
И она смотрит.
Я вижу, как в её взгляде проскальзывает нечто хищное. Как она глотает воздух. Как резко отводит глаза. Но уже поздно — я видел. Я почувствовал.
Сбрасываю брюки. Остаюсь только в боксерах. Взгляд Марины скользит по моему телу, и она даже не пытается скрыть этого. Горячо. Её дыхание сбивается, и я чувствую, как внутри у меня срывает тормоза.
Я шагаю в воду, холод пробегает по коже, но это не имеет значения.
— Идёшь? — бросаю через плечо.
— Нет, — говорит она тихо.
— А зря, — отвечаю я. — Потому что в воде я не кусаюсь. Только если попросят.
Она хмыкает. Но не уходит. Это уже шаг.
Левицкая стоит на берегу и колеблется. Пальцы сжаты в кулаки, губы плотно сжаты. Готова убежать — и в то же время, будто прикипела к земле. И я вижу всё это. Смакую каждую её реакцию.
Я разворачиваюсь, захожу глубже в озеро, вода обволакивает мышцы, по коже бегут мурашки. Ныряю с головой, потом выныриваю, стряхиваю капли, провожу рукой по волосам — и смотрю прямо на неё.
Она смотрит. На меня. На воду, стекающую по животу, по рельефным линиям пресса. На грудь, вздымающуюся от дыхания. В глазах — вспышка чего-то слишком живого.
Чёрт, она меня сейчас прожигает взглядом.
Я делаю шаг ближе к берегу.
— Если хочешь, можешь просто зайти по щиколотку, — говорю я, голос чуть ниже, чем обычно. Густой. С хрипотцой.
Все-таки заходит. Осторожно, будто вода может её укусить.
— Холодная, — шепчет.
Расслабляется. Осторожно плескает в меня водой.
— Это месть?
— Это моя защита от тебя. — бросает она.
Плескает сильнее. Вода бьёт по плечу. Я двигаюсь к ней — всего шаг, но её глаза становятся шире.
Между нами остаётся метра два. Но я чувствую её. Её дыхание, её смущение, её вызов.