Москва встретила привычным ветром и равнодушием. Шуршание шин, гудки такси, серое небо и тот самый привкус — смесь бензина, кофе из бумажного стакана и вечной усталости.
Оля приехала ко мне вечером. Как всегда — с вьющимися волосами, в клетчатой рубашке, с роллами в одной руке и бутылкой вина в другой.
— Так, выкладывай, — бросает с порога, — у тебя лицо, как у героини после сцены с горячим миллионером, которая закончилась не постелью, а моральным коллапсом.
Я фыркаю.
— Удивительно точный диагноз.
— Выкладывай.
— Он дьявольски горяч, — говорю, открывая вино. — Мы… чуть не… ну, ты поняла. Озеро. Ночь. Всё как в сопливо-романтичной драме. И он… поцеловал меня.
Оля хлопает ресницами.
— О, черт. — Оля замирает. — И?
— И я убежала.
Пауза.
— Что ты сделала? — недоумевает подруга.
Она наклоняется вперёд:
— Почему?
Я отвожу взгляд.
— Потому что с ним — нельзя. Он сильный, уверенный, успешный. Он не будет ждать, пока я научусь… быть нормальной. Я не хочу, чтобы он копался в моих загонах.
— А может, он не хочет копаться, а просто хочет быть рядом? — мягко говорит она.
— Или просто хочет трахнуть.
От одной этой мысли начинает быстро биться сердце.
— Иногда мне кажется, — говорю тихо, почти неслышно, — что я просто сломанная копия своей сестры. Не та, кто должна была остаться.
Оля молчит. Она не бросается словами. Просто сидит рядом. На моей кровати. С ногами, подтянутыми к груди, в мягких домашних штанах и старом худи.
— Она была… яркая, — продолжаю. — У неё всё получалось. И люди её любили. Знаешь, когда мы заходили в комнату — смотрели на неё. А я… была фоном. Я не завидовала. Правда. Я просто... знала своё место.
— Марин, — подруга накрывает мою руку своей. — Ты не обязана быть чьей-то тенью. Ты сама по себе. И, может, да, когда-то ты жила в её свете. Но ты тоже светишь.
Я сжимаю губы. Слишком много эмоций, которые нельзя выдохнуть.
— Если бы тогда… — глотаю ком. — Если бы я не села за руль. Не поехала. Не свернула. Она бы была здесь. Жила. Смеялась. Вела бы тот блог, мечтала о Лондоне. А я… я даже не могу понять, зачем я.
— Стоп. — Голос Оли обретает твердость. — Ты не виновата. И никто не имеет права заставлять тебя думать, что ты живёшь вместо кого-то.
Я смотрю на неё. В глазах — слёзы. Но я не плачу. Просто держусь.
—Ты человек, Марина. Живой. Раненый. Но живой.
— А если я не умею жить? — прошептала я.
Оля обнимает меня.
— Тогда я буду рядом. Пока не научишься. И начнем мы с завтрашнего дня. Запишу тебя к своему знакомому стилисту.
Мы сидим так долго. В комнате пахнет ванильным шампунем и вином. За окном шумит Москва — чужая и родная.
Может, и правда... пора перестать быть чьей-то тенью.
С утра всё давалось с трудом. Голова гудела, как будто внутри поставили глухой мотор. Не то чтобы болело — просто мир казался обернутым в вату, тугую, раздражающую.
Ничего страшного, просто пришли эти дни. Как всегда. Только хуже. Последнее время они словно усилились: тошнота, слабость, колющая боль внизу живота. Врач сказала — ничего критичного, назначила таблетки. Новые. Организм "должен привыкнуть", сказала она. Я кивнула тогда — а куда деваться?
У офиса я выдохнула. Натянула привычную маску: уверенность, спокойствие, деловитость. Поднялась на свой этаж, как будто по автомату. Дверь в кабинет — знакомая. Всё на местах. Всё — как будто я никогда и не уезжала.
Но сегодня — особенный день. Потому что у меня теперь есть секрет.
Секрет на двоих. С моим боссом.
Я всё ещё не знаю, как правильно думать о Марке. Что чувствовать. Что говорить, если он заговорит первым. Если будет смотреть так же, как в ту ночь. Если вспомнит поцелуй. Лёгкий. Мягкий. Как будто ничего особенного — но внутри меня что-то провернулось наизнанку.
Я сбежала. Это факт. Просто ушла. Без слов. И он… не остановил. Теперь я не знаю, что хуже: что он промолчит — или что спросит.
Что если он поставит меня перед фактом? «Почему ушла?»
Что я скажу?
Что испугалась?
Что думала, он играет?
Что почувствовала слишком много за слишком короткий миг?
Я не знаю, как себя вести. Улыбаться? Делать вид, что ничего не было?
Официально. Спокойно.
Но разве можно быть прежней, когда уже побывала на той грани, где сердце почти сорвалось?
Я стараюсь сосредоточиться. Проверяю почту. Несколько писем от клиентов. Уведомления. Вопросы по проекту. Всё как обычно. Я вытаскиваю из сумки пузырёк с таблетками. Проглатываю одну, запивая остывшим кофе. Глупо. Надо было водой.
С каждой минутой внутри поднималась слабость. Таблетка садилась в желудке остро, как камень. Попыталась сосредоточиться на таблицах, но буквы сливались. Рука дрожала на мышке. Лоб покрылся холодной испариной.