Вдруг лёгкое касание пальцев на запястье заставило меня вздрогнуть. Я обернулась — Марк. Его глаза были полны той же страсти, что и в первый наш вечер. Он аккуратно разворачивает меня к себе, и я чувствую, как всё внутри дрожит от волнения и желания. Мы стоим на этом балконе, где город мерцает внизу, а между нами горит пламя, сильнее которого не бывает.
— Ты прекрасна, — шепчет он, пальцы скользят по моей коже, словно пытаясь впитать каждую частичку.
— Ты уладил свои дела? — спрашиваю, пытаясь сохранить голос спокойным, но внутри меня уже бурлит вихрь эмоций.
— Да, — отвечает он, улыбаясь, — теперь всё, что у меня есть, это ты. Тебе здесь хорошо?
— Очень, — выдыхаю я, чувствуя, как кровь стучит в висках. Его взгляд прожигает меня насквозь, и я не могу устоять. — Я немного помогла Лусии с приготовлением паэльи, — говорю я, глядя на него снизу вверх, чуть смущённо, но с искоркой в глазах. — Я старалась. Попробуешь?
Он поднимает бровь, приближаясь ко мне вплотную. Его тёплое дыхание касается моей щеки, пальцы скользят по прядям волос.
— Ты хочешь, чтобы я попробовал паэлью… или тебя? — шепчет, прикусывая нижнюю губу. — Хотя, если быть честным, я сгораю от желания попробовать оба варианта.
Моя кожа вспыхивает, как от солнечного прикосновения. Всё внутри сжимается и расправляется в одном мгновении.
— Начни с того, что горячее, — парирую я, усмехаясь дерзко, хотя сердце готово выпрыгнуть из груди. — Только не обожгись.
— Слишком поздно, Марина, — отвечает он, обводя взглядом моё тело в тонком платье. — Я уже горю.
Его руки легли на мою талию, мягко, но с решимостью. Они скользнули выше, затем вниз — по спине, к бёдрам. Я выгнулась, невольно впуская его ближе. Всё тело отзывалось на его прикосновения — тонко, остро, как натянутая струна.
— Ты с ума меня сведёшь, — прошептал он мне на ухо, его голос стал хриплым, как будто сдерживал нечто гораздо большее.
Он не спешил — ласкающий, но опасный. Как огонь под кожей. Его ладони мяли меня сквозь тонкую ткань, изучая формы, проверяя пределы терпения. А я — только подыгрывала. Стон сорвался с губ раньше, чем я успела подумать.
Его руки крепко ложатся мне на талию, и прежде чем я успеваю что-либо сказать, он подхватывает меня на руки. Я вскрикиваю от неожиданности, инстинктивно обвиваю его ногами и руками. Он смотрит на меня снизу вверх, дерзко, с той фирменной улыбкой, которая сводит с ума.
— Я должен унести тебя отсюда. Сейчас же.
Я смеюсь, пряча лицо у него на плече.
— Куда ты меня несёшь?
— Туда, где ты уже не будешь шептать, а только стонать моё имя, — хрипло отвечает он, и я краснею, но не отвожу взгляда.
— Нам нужно использовать все твёрдые поверхности в этом доме, — его голос низкий, хриплый, с хищной ноткой желания.
Я смеюсь, прижимаясь крепче, чувствуя, как каждая его фраза отзывается во мне пульсацией.
Он, не отрываясь от моих глаз, толкает дверь плечом.
И замирает.
— О, чёрт.
На пороге — вся его семья.
Его мать — с идеально уложенными волосами, в жемчужных серьгах. Его отец — статный, сдержанный, с тонкой усмешкой на губах. И молодая девушка, подросткового возраста, в джинсах и синей рубашке, с глазами, распахнутыми так широко, будто она только что увидела финал драматического сериала в реальной жизни.
Я всё ещё у него на руках. Мои ноги обвивают его талию. Мои щёки вспыхивают огнём. Его руки — под моими бёдрами. Мы - живое доказательство того, что иногда... лучше стучать.
— Сюрприз, — медленно говорит его мать, в глазах шок.
Марк ставит меня на пол медленно, почти неохотно. Я нервно поправляю подол платья, чувствую, как сгораю изнутри, но всё же поднимаю голову.
— Здравствуйте… Простите, если… — начинаю я, но девчушка с еле уловимым акцентом, с тем самым смешным ударением, которое бывает у тех, кто в детстве говорил по-испански, но мамины сказки слушал по-русски, перебивает:
— Ну хоть не на кухонном столе.
Глава 15. Марина
Я всё ещё не до конца верю, что это происходит со мной — стою посреди огромной гостиной с панорамными окнами, с лицом, охваченным жаром не только от страсти, но и от стыда. В дверях — его семья.
И они прекрасны. Безупречно, кинематографично прекрасны.
Мать Марка, Мария Соколова — элегантная до кончиков пальцев. На ней тёмно-синее платье в пол, волосы уложены в мягкие волны, на шее жемчуг, а на лице — тот самый благородный московский лоск, который сочетается с испанским солнцем так, как будто он здесь и родился. В её взгляде читается опыт, лёгкая ирония и безошибочное понимание происходящего.