— Мама, — Марк хмыкнул, откинувшись на спинку стула. — Тебе нравится играть в допрос?
— Я просто уточняю, — спокойно произнесла она, — вдруг ты наконец выбрал себе ту, кто сможет не только довести тебя до нервного срыва, но и сварить нормальную еду.
— Паэлью мы сегодня варили вместе, — я отвечаю спокойно, держа улыбку на губах, — с Лусией. Не ручаюсь, что получилось идеально, но я старалась.
— Зато красиво нарезала перец, — поддразнивает Марк.
— И не обожгла кастрюлю! — Алисия, его младшая сестра, захихикала и снова прыснула в салфетку. — Вау, Марк, это уже успех. Ты привёл не актрису, не модель, не дочку политика. Что-то новенькое.
— Алисия, — строго сказал Себастьян, отец Марка, — хватит театра. Ты тоже не сразу стала святой.
— Папа! — воскликнула Алисия, закатывая глаза, и это выглядело настолько по-семейному.
Марк сидел рядом, нога его почти касалась моей. Его рука была на спинке моего стула — будто охраняла, будто удерживала. Но при этом — ни слова. Ни "моя девушка", ни "мы вместе", ни даже намёка.
Кто я для него?
Марк может быть тёплым. Но он остаётся закрытым. Он не говорит "мы", он уходит от прямого.
И всё же — его взгляд, когда я смеюсь. Его прикосновения, когда рядом. Его пальцы, скользящие по запястью, словно между нами что-то есть. Но что — я ещё не знаю.
Я лежала в постели, укрывшись тонким простынным покрывалом, и прислушивалась к тишине, которая заполнила дом. Где-то внизу мягко щёлкнули ставни, ветер прошелся по стеклу, напомнив, что вечер в Испании — это не просто пейзаж, а состояние. Медленное, томное. Но внутри меня — ни намёка на покой.
Он не сказал "моя девушка". Не представил. Даже сейчас, лёжа в комнате, которую он мне отвёл, я не знала — это гостевая или наша? Или это просто его стиль — всегда чуть на расстоянии, всегда оставляя за собой право отступить.
Мне не тринадцать. Я не жду признания в любви после поцелуя. Но что-то в его молчании сегодня зацепило.
Может быть, я просто очередная. Может быть, временная. Лицо, которое сменит другое. А может, даже не лицо — тело, голос, вкус, из которых он собирает себе приятные вечера. Уютное сопровождение. Временную близость.
И я не уверена… устраивает ли меня эта роль.
Я ведь даже не знала, свободна ли у него душа. Или она давно где-то — в прошлом, в деле, в боли, которую он не покажет. Он так виртуозно уходит от прямого — так, что даже не успеваешь понять, как оказалась снова на расстоянии.
Я вздохнула и уже почти задремала, когда вдруг услышала, как скрипнула дверь. Шорох. Тихий шаг, будто кто-то крался. И прежде чем я успела обернуться — матрас подо мной слегка прогнулся. Кто-то лёг рядом.
Я задержала дыхание. В нос ударил знакомый аромат — древесный, терпкий, его.
— Это я, — прошептал Марк, почти не касаясь губами моего уха. — Ты не спишь?
— Уже нет, — ответила я сдержанно, но голос выдал дрожь.
Он не стал спрашивать, можно ли. Просто остался. Тепло его тела сразу же изменило атмосферу в комнате. Воздух словно сгустился. Я почувствовала, как его рука медленно легла на мой бок — не навязчиво, просто касание. Он ничего не говорил. И я тоже.
Но каждое наше дыхание, каждый миллиметр, где наши тела почти соприкасались, создавал напряжение сильнее любых слов. Его ладонь прошлась по ткани моего пледа, чуть ближе к талии, как бы невзначай. А потом он замер.
— Извини, — вдруг тихо говорит он, его голос низкий, немного хриплый от усталости. — Мне жаль, что ты оказалась в такой… странной ситуации.
Я молчу. Потому что внутри всё немного перекручено — от эмоций, от недосказанностей, от его внезапной близости.
— Мама… — он делает паузу, будто подбирает слова. — Она попросила провести с тобой завтрашнее утро. Хочет пройтись по магазинам. Показать город, поболтать. Я понимаю, это может быть странно, но…
Он замолкает, а потом чуть наклоняется и целует меня в волосы. Тепло от этого жеста разливается по телу, затрагивая каждый нерв.
— …но ты ей понравилась, — добавляет он, чуть тише.
Я чувствую, как он прижимается ближе, его дыхание касается моей шеи, а потом он зарывается носом в мой изгиб между ключицей и ухом. Меня пробивает сотнями мурашек.
— Марина, — он выдыхает моё имя так, будто пробует его на вкус. — Ты сводишь меня с ума.
Мои пальцы невольно цепляются за край подушки. Его губы едва касаются кожи — и от каждого этого движения внутри словно плавится лёд, растаявший под огнём. Но сейчас нет места спешке, нет грубости — только нежное прикосновение, от которого захватывает дух.
Я поворачиваюсь к нему. В темноте мы видим только очертания друг друга, но кажется, что этого достаточно.