— Что ж ты не остался с ней?
Он делает ещё шаг, теперь он совсем близко.
— Ты ревновала?
Я чувствую, как мое сердце гулко стучит в груди, почти больно.
— Не важно.
— Нет, важно. Это… приятно. Значит, я тебе не безразличен.
— Приятно? — я поворачиваюсь к нему полностью, капли стекают по моим ключицам. — А мне вот было не очень.
Он не отвечает. Просто тянется ко мне, касается влажной щеки, убирая прядь со лба. Его ладонь теплая, твердая, слишком родная.
— Я не хотел тебя ранить, — тихо выдает. — Но я идиот. И не всегда успеваю сообразить, как важно — сказать вовремя.
— Так вот значит как, да? — произношу тихо, но с вызовом. — Тебе можно обниматься с подружками, глазки строить. А мне тогда что, тоже можно пофлиртовать с кем-нибудь? Ну... скажем, с тем официантом? Он был милый.
Я не знаю, чего жду от него — оправданий, улыбки, шутки. Но то, что я вижу в его глазах — резко меняет всё.
Марк замирает. Его взгляд становится тяжёлым, твёрдым, в голосе — сталь:
— Нет.
Одно короткое слово. Холодное, как лезвие.
— Что значит "нет"? — дергаю подбородком, не сдаваясь.
Берёт меня за подбородок, мягко, но так, что я больше не могу отвернуться.
— Это значит, никаких левых. Ни для тебя. Ни для меня. Мне плевать, какие у нас отношения, как ты их называешь. Пока ты со мной — ты моя. Поняла?
Я прикусываю губу. Глаза будто обжигает его взгляд. Сердце стучит в горле. «Моя». Прокручиваю раз двадцать в голове.
И в этом "моя" есть что-то дикое, необузданное, и чертовски опасное… Но я чувствую, как внутри у меня тает лёд. В его голосе — собственник, мужчина, который знает, чего хочет. И, чёрт возьми, я не уверена, что хочу с этим бороться.
Мои руки ложатся ему на грудь. Сильная, живая, горячая. Он приближается, и наши губы встречаются — сначала медленно, будто в первый раз, потом все жаднее. Его пальцы блуждают по моему телу, вызывая дрожь, как будто он хочет доказать: я здесь, с тобой, сейчас — и только ты.
Я забываю о ревности.
Есть только этот момент, влажный пар вокруг нас — и он.
Марк снимает насквозь промокшую одежду и предстаёт передо мной голым.
Всё, что на нём, — это капли воды, уже стекающие по груди, прессу… ниже.
— Я хотела принять душ одна, — бросаю я, чувствуя еще глухое чувство обиды.
Марк шагает в плотную, и вода кажется ледяной по сравнению с его кожей.
— Ты же знаешь — мне плевать.
Его руки хватают меня за бёдра, прижимают к кафелю. Я чувствую его член у себя на животе — горячий, пульсирующий.
Капли воды медленно скатывались по его рельефному прессу, задерживаясь в глубине между мышцами, как бы не решаясь покидать его тело.
Марк намеренно провёл пальцем по моему соску, а затем поднёс ко рту, жадно втягивая его с тихим стоном.
— Ты уже мокрая, — его пальцы скользят между ног, входя в меня резко.
Вода обжигает, но его руки — еще сильнее. Он вошёл без предупреждения, как всегда. Как будто мое тело — его территория, а я — просто граница, которую нужно пересечь.
Его член — твёрдый, налитый желанием, с той самой каплей на головке, которая сводит с ума. Нельзя дать ему эту власть. Нельзя показать, что он действительно может меня взять.
Но он берёт.
Грубо. Без церемоний. Его пальцы впиваются в бёдра, оставляя синяки, которые завтра будут напоминать о моменте слабости. А я ненавижу слабость.
Мое тело предаёт: сжимается вокруг него, отзывается на каждый толчок. Ненавижу это. Ненавижу, что он знает, как меня разогнать до дрожи.
Я вскрикиваю, но он заглушает звук поцелуем — грубым, властным.
Каждый его толчок заставлял мою грудь колыхаться, соски терлись об него, и я чувствовала, как капли воды на его коже смешиваются с моими. Он не сбавлял темпа, вгоняя в меня всё глубже, прижимая так сильно, что кафель оставлял следы на моей спине. Но боль терялась в волнах удовольствия.
— Смотри, как ты меня принимаешь, — прохрипел он, и его пальцы впились в мою талию.
Я могла только стонать, цепляясь за его плечи, чувствуя, как каждая мышца его тела напрягается, как срывается его дыхание.
Каждый толчок — как удар, от которого перехватывает дыхание. Я цепляюсь за его плечи, ногти впиваются в мокрую кожу, но он не останавливается. Наоборот — усиливается, углубляется, жёстче. А я… я не сопротивляюсь. Отдаюсь ему полностью.
Его пальцы сжимают мою грудь, больно, но так, что по спине бегут мурашки.
И я не могу больше держаться. Волна накатывает внезапно — сначала дрожь в животе, потом горячая пульсация, разливающаяся по всему телу. Я кричу, но он заглушает мой стон своим ртом, продолжая движение, пока я не схожу с ума от переизбытка ощущений.
— Марк… — его имя произносится с моих губ, но он не даёт договорить.