И тогда он доводит меня до края — резко, безжалостно, языком и пальцами, пока я не падаю в наслаждение, крича его имя.
Мои стоны становятся громче, прерывистее. И его это, несомненно, заводит ещё сильнее. Марк теряет остатки контроля — его движения становятся резкими, почти животными. Одной рукой он приподнимает меня за бедро, вжимает глубже в матрас кровати, а другой направляет себя, и в следующее мгновение вгоняет в меня свой член до предела. Вскрикиваю, ногти впиваются в его плечи, но он не останавливается.
— Какая ты охуенная. Горячая, мокрая… вся моя.
— Марк, остановись …
—Не хочешь? Тогда почему так сжимаешься вокруг меня? Скажи, что любишь, когда я заполняю тебя.
Его ритм жёсткий, безжалостный — каждый толчок заставляет моё тело податливо прогибаться, принимать его ещё глубже. Он слышит, как моё дыхание срывается, чувствует, как все внутри сжимаются вокруг него в ответ на каждый рывок.
— Не люблю, когда ты дразнишь.
— А твоё тело кричит правду. Хочешь, чтобы я кончил в тебя? Скажи.
Он ускоряется, его бёдра бьют с размаху, кровать скрипит под нашим весом. Я уже не могу сдерживать стоны — они вырываются громче, отчаяннее, и это только распаляет его.
— Ты так красива, когда теряешь контроль… … — его голос хриплый, губы прижаты к шее, зубы слегка сжимают кожу.
— Дааа, Марк. — стону я.
— Вот так… — он рычит, одной рукой прижимая моё запястье к поверхности кровати, а другой сжимая бедро так, что наверняка останутся синяки.
В следующий момент я чувствую, как его тело напрягается, как член пульсирует внутри — он близок. Но и я тоже. Мои ноги дрожат, живот сводит от нарастающего напряжения, и когда он вгоняет в меня себя в последний раз, глубоко, почти болезненно, я кончаю во второй раз.
Он не даёт мне опомниться от этой вспышки оргазма — его губы на мне, поцелуй грубый, требовательный, будто он хочет забрать даже моё дыхание.
— Чёрт… — он тяжело дышит, но не отпускает меня.
Его сперма внутри меня.
Густая, горячая, она заполняет меня, растекаясь по самым сокровенным местам. Я чувствую каждый толчок, каждую пульсацию его тела — он не просто кончает, он заполняет меня, будто метит, будто хочет, чтобы я запомнила это надолго.
Без презика.
Мысль пронзает, как лезвие. Я замираю, ещё не веря, но тело уже знает — внутри тепло, липко, слишком много. Он не остановился. Не вытащил.
Чёрт…
Его дыхание хриплое, губы прижаты к моей шее, зубы впиваются в кожу, но я уже не чувствую ничего, кроме этого — его семя во мне.
Марк кончил в меня.
Паника подкатывает волной, но тут же гаснет под тяжестью его тела. Он не отпускает. Его руки сжимают крепко мои бёдра.
— Ты… внутри… — мой голос дрожит, но он только усмехается, низко, похабно, как тогда, когда вгонял в меня себя до предела.
— А куда ещё? — его пальцы скользят по моему животу. — Ты так сжалась… Я не смог остановиться.
Я хочу оттолкнуть его, но тело предательски слабое, размякшее от оргазма. А внутри — его. Горячее. Липкое.
— Ты… должен был… — начинаю я, но он перекрывает мои слова поцелуем — грубым, требовательным, чтобы я замолчала.
— Я позабочусь, — шепчет он, но в его глазах нет раскаяния. Только тёмное, хищное удовлетворение. — Без резины в тебе охуенно в тысячу раз.
Я лежала, прижавшись к нему, чувствуя, как его пальцы медленно скользят по моим волосам. Мы почти не говорили. В комнате было только дыхание, и за окнами — шелест моря. Он держал меня крепко, но внутри меня уже шевелилось что-то беспокойное.
Слова вырвались сами, шепотом, почти неуловимо:
— Я тебя люблю.
Я даже не была уверена, что произнесла это вслух — пока не почувствовала, как он слегка напрягся. Не дернулся. Не отстранился. Но… не ответил.
Просто продолжил гладить мои волосы. Молча.
И это молчание было тише шепота, но громче крика.
Мне захотелось исчезнуть. Или, наоборот, закричать. Зачем я это сказала? Зачем вывернула наружу то, что бережно хранила, боясь даже самой себе признаться?
Я всегда думала, что слова не так важны. Что важны поступки. Его взгляд. Его прикосновения. То, как он мог обнять меня молча, и всё становилось легче. Спокойнее.
Марк не оттолкнул. Он не ушёл. Он даже поцеловал меня — мягко, как всегда. И всё выглядело... вроде как нормально.
Но это «вроде» грызло меня изнутри.
Он мог сказать что угодно. Не обязательно в ответ "я тоже". Просто: "я слышу тебя", "я не знаю, что чувствую, но ты важна", "не сейчас", хоть что-то. Но он выбрал молчание.
Теперь, лёжа одна в кровати, я смотрела в потолок, слыша, как в другой комнате Марк принимает душ.