Всё было почти идеально.
Утро — мягкое, тёплое, ленивое. Ветер с моря раздувал занавески, в чашке темнел крепкий кофе, и где-то во дворе, на террасе, смеялись две девушки — моя сестра, Алисия и Марина. Я слушал этот смех, и сердце делало то странное, тихое движение, от которого внутри что-то перестраивалось. Будто всё — на своих местах. Будто больше ничего не надо.
А потом экран телефона замигал. Звонит Ромка Вершинин.
— Да?
— Марк, — голос был сухой, деловой, но под ним пряталась та самая усталость, которую я знал. — Нам удалось отследить утечку.
Я выпрямился.
— И?..
— Я знаю, кто сливает информацию Ларионову. Всё подтвердилось. Цифры, время, IP — чётко. Ты даже представить себе не можешь кто это.
— Ну, не тяни. Кто?
— Наша ледяная баба из стратегического. Левицкая Марина Адександровна.
На несколько секунд я ничего не сказал. Вообще ничего. Только смотрел на точку на полу и слышал, как собственное сердце отказывается биться.
— Это невозможно, — выговорил я медленно. — Ты ошибаешься. Проверь ещё раз.
— Я уже проверил. Четыре раза. Всё, что у нас есть, ведёт именно к ней. Её логин. Её часы доступа. Её ноутбук, сеанс входа. Всё.
Я опустился в кресло, будто ноги отказали. Чашка осталась на подоконнике — я даже забыл, что держал её в руках.
Марина?
Та, что засыпала рядом, доверчивая, с открытой ладонью на моей груди.
Та, что призналась мне в любви.
Теперь это выглядело иначе. Подозрительно. Болезненно точно.
— Ты уверен? — спросил я, почти срываясь на шёпот.
— Марк. Всё ведёт к ней. У нас нет другого объяснения.
Я отключился. Вершинин больше ничего не сказал — и, может, правильно.
Поднялся, прошёлся по комнате. Сжал кулаки.
Ярость разливалась медленно, как вино в бокал. И в этом вине — привкус предательства.
Меня разрывало на части. Всё внутри сопротивлялось этой правде, как тело сопротивляется удару ножа.
Нет. Она не могла. Не она.
Но разум уже выставлял факты в ряд. Один за другим.
Я чувствовал себя глупцом. Слепым. Если это правда… Она не просто уничтожила сделку. Она стерла всё, что между нами было.
Хожу по комнате взад и вперёд, как зверь в клетке.
Что-то во мне до сих пор отказывается верить.
Я снова пересматриваю скриншоты, отправленные Ромой, с IP, логи сеансов. Да, это её устройство. Да, её профиль.
Но слишком легко.
Если бы она действительно хотела что-то скрыть, она бы не оставила таких очевидных следов.
Марина не дура. И уж точно не дилетант.
А может, я просто не хочу видеть правду.
Может, я уже настолько в ней, что перестал думать рационально?
Нет. Стоп.
Соберись. Всё должно пройти через логику.
Подстава? Вполне возможно.
Мотив — есть. У Ларионова — зуб на меня с тех пор, как я перехватил у него крупные заказы. Особенно последний заказ в Алматы.
Использовать Марину как приманку? Тонко. Грязно. Эффективно.
И всё же…
Утром я намеренно избегал взгляда в её глаза. Я не мог — просто не мог — снова увидеть то выражение, которое, казалось, знал наизусть.
Она была тише, чем обычно, почти прозрачная, будто что-то чувствовала, но не знала, как спросить.
— Всё в порядке? — её голос за завтраком прозвучал сдержанно, даже мягко.
Я кивнул, не глядя.
— Просто рабочие моменты.
Марина больше не спрашивала. Только поставила кружку и ушла переодеваться.
А я остался, сжав кружку так, будто хотел сломать её пальцами.
В машине — тишина. Она сидит рядом, смотрит в окно.
И всё, что происходит внутри меня, — это отчаянное, животное желание поверить, что она ни при чём.
Но чем ближе мы к аэропорту, тем твёрже становится мой голос. Я уже на автопилоте — контролирую эмоции, выдаю короткие фразы.
Она это замечает. Я чувствую её напряжение рядом, как ток. Но она молчит.
Мы оба молчим.
И молчание кричит.
В Москве — поздний вечер.
Я открываю дверь автомобиля, подзываю водителя:
— Отвези её домой. Без остановок.
Марина поднимает глаза.
— А ты?
— В офис. Нужно кое-что срочно проверить.
Я не жду её реакции. Закрываю дверь и сажусь в свою машину.
Смотрю в зеркало. Она ещё стоит, не понимая. Её плечи — чуть опущены. Она не поднимает рук, глаза слезятся.
Офис встречает меня тишиной. Поздний вечер — в коридорах пусто, только охрана кивает, и никто не смеет задать вопрос. В такие моменты от меня тянет холодом — и это знают все.
Я захлопываю дверь кабинета, нажимаю кнопку блокировки, сажусь за монитор. Документы, письма, служебные файлы — всё уже в хронологии, выстроенной Вершининым. Чисто, слишком чисто. Это начинает бесить.
Нет таких случайностей. Нет мира, в котором всё сходится так гладко.
IP-адрес — Маринин.