До квартиры Костика — буквально пятнадцать минут пешком. Я накинула пальто, схватила маленькую сумку и вышла в вечернюю метель, будто в другой мир, в чужую реальность, где всё было стирающимся фоном: снег, тусклые фонари, прохожие, идущие сквозь свои заботы.
Он открыл дверь почти сразу, будто ждал подглядывая в глазок.
— О, привет! Рад, что ты пришла. Проходи, раздевайся.
Я шагнула внутрь и на миг застыла. Квартира... была странной. Маленькая, почти аскетичная. Слишком пустая. Серые стены, серый диван, пара книжных полок, и ни одного личного штриха — ни фотографий, ни безделушек, ни привычной «жизни».
Тут было слишком чисто. Слишком упорядоченно.
Будто не человек здесь жил, а кто-то, кто только делает вид, что живёт.
Он взял моё пальто и повесил с аккуратностью хирурга.
— Проходи в комнату. Скоро должны подойти ещё пара человек. Сказали, что задерживаются, пробки.
Я прошла в гостиную. На журнальном столике — красное вино, дешёвые бокалы и тарелка с крекерами. Телевизор был выключен, но на стене над ним — пустой гвоздь. Я почему-то сразу заметила его.
— У тебя как-то... минималистично, — заметила я, присаживаясь на край дивана.
— Ага, — он усмехнулся, подходя ближе. — Я не привязываюсь к вещам. Только к людям.
Я чуть напряглась, но сдержала себя.
— И давно ты тут живёшь?
— Год почти. Переехал из центра. Тишина, спокойствие. Можно сосредоточиться.
Костик налил вино аккуратно, как будто изысканное бургундское, а не бутылку с ближайшего супермаркета. Руки у него не дрожали. Он передал мне бокал, глядя чуть дольше, чем было нужно. Я сделала вид, что не заметила.
— Держи. За новую жизнь, — сказал он, подняв свой бокал.
— За… перемены, — откликнулась я с вежливой улыбкой и чуть коснулась краем бокала его стекла.
Мы сели на диван. Костик что-то рассказывал — про офисные интриги, как кто-то в офисе вечно прячет бутылку виски в ящике, про то, как Лена из финансов случайно отправила клиенту фото кота вместо презентации. Я кивала, поддакивала, но мысли витали далеко. Лифт. Марк. Его взгляд, его голос, его злость. Всё разрывалось в голове, как сломанная киноплёнка. Обрывки боли, унижения, гордости и презрения.
Я сделала глоток. Горьковатое. Мягкое, но с осадком. Пахло дешёвым алкоголем, но не в нём было дело.
— А когда подойдут остальные? — спросила я, прерывая его монолог.
— Скоро, — ответил он небрежно. — Опаздывают. Да и ты раньше пришла, я не ожидал.
Костик усмехнулся, но улыбка его будто дёрнулась, как у манекена.
— Понятно… — я кивнула. — Слушай, а где здесь ванная?
— Первая дверь налево, только свет включи — проводка у меня старая.
Я встала, прошла по узкому коридору, стены которого были почему-то абсолютно голыми, даже без часиков или картин. Всё как в гостиничном номере, но неуютнее. Я толкнула дверь, повернула выключатель — но света не было. Комната тонула в полумраке. Я сделала шаг внутрь. Секунда — и глаза привыкли к темноте.
Это была не ванная.
Я нащупала другой выключатель на стене — щелк.
Свет резко разлил тусклый белый по комнате — и моё тело застыло. Сердце будто вдавилось в грудную клетку.
На стене напротив — фото. Десятки. Мои.
Прямо с работы — у лифта, с чашкой кофе, с Олей. Где я выхожу из такси у дома. Где я стою на балконе в халате. Где я с кем-то говорю на улице. Где я… сплю? Фото через окно? Фото с Марком. Мы идем в ресторан. Мы вместе в аэропорту.
Они были наклеены как на следственную доску, вразнобой. Некоторые обведены кружками, к другим — приклеены маленькие стикеры. Красной ручкой. Моя фамилия. Время. Даты.
Я не могла дышать.
Ноги онемели, руки дрожали.
— Что ты здесь делаешь? — послышалось сзади. Голос Костика был слишком ровным. Он стоял в проёме, как тень.
Я обернулась, по инерции. У него в руках всё ещё был бокал.
— Это что? — прошептала я, не узнавая собственного голоса. — Что это, Костя?
Он пожал плечами, сделал шаг ближе.
— Просто... наблюдение. Я ведь говорил, что люблю смотреть. Изучать. Ты интересная, Марина.
Я отшатнулась назад.
— Ты… больной? Зачем… ты за мной следил?
— Не следил, — он заговорил тихо, словно утешал. — Просто… наблюдал. Потому что ты настоящая. Не такая, как они. А Марк... он недостоин тебя. Он использовал тебя, и ты это знаешь. А я видел. Всё это время.
У меня зазвенело в ушах. Руки дрожали, ища телефон в динсах. Черт, я оставила его в сумке, она в коридоре.
— Марина, подожди. Ты неправильно всё поняла. Это… просто… сюрприз.
— Сюрприз?! — выкрикнула я. — Да ты псих!
Взгляд Костика изменился. В нём больше не было маски корпоративной вежливости. Только сухая, болезненная одержимость. Его лицо стало другим — резким, с заострёнными скулами, и эта его полуулыбка… мерзкая. Я смотрела на него — и впервые увидела маньяка. Не просто странного юриста с тихим голосом, а того, кто способен на мрак.