Марина медленно сняла плед со своих плеч. Линия её руки дрожала — но это был не страх. Это было напряжение. Нерешительность перед прыжком.
Она сидела у меня на коленях. Лёгкая, тёплая, живая. Моё сердце билось так, будто только сейчас разрешили ему жить. Я провёл ладонью по её спине — медленно, будто не верил, что имею на это право. Пальцы наткнулись на тонкую ткань футболки, под которой угадывалась её бархатная кожа.
Марина посмотрела на меня снизу вверх. В её взгляде было всё: сомнение, страх, слабая, почти невидимая надежда. И, чёрт возьми, желание. Я видел, как дрогнули её губы, как учащённо вздрогнула грудь под тканью — дыхание стало сбивчивым. И мне захотелось закрыть её от всего мира. Спрятать. Огрести в ладони и держать, пока всё не утихнет. Пока боль не отпустит.
Я коснулся её лица. Провёл пальцами по скуле, по тонкой шее. Медленно. Почти с благоговением. Она не отстранилась. Наоборот — слегка подалась вперёд, как будто ей тоже нужно было это прикосновение, как воздух.
Она прижалась ко мне. Осторожно. Пальцы коснулись моего затылка, зарылись в волосы. Я чувствовал её дыхание на своём подбородке. Чувствовал, как её тело отзывается на мою близость — мелкой дрожью, мягким напряжением, сдерживаемым чувством.
Мои губы нашли её губы. Медленно. Вначале — осторожно, почти будто прощение. А потом — глубже, сильнее, будто в этом поцелуе я мог рассказать всё, что не умел сказать словами. Она открылась навстречу, растворилась, и всё остальное — исчезло.
Остались только мы.
Я едва сдерживаюсь, но она решает за меня — внезапно залезает сверху, колени по бокам. Её бёдра мягко прижимаются к моему животу, а сквозь тонкую ткань футболки я чувствую её тепло.
— Ты уверена, что хочешь это? — мой голос хриплый, но её пальцы впиваются в мои плечи.
Я охватываю её задницу, сжимаю в ладонях, приподнимаю — и она слышит мой стон, когда её киска скользит по моей ширинке. Чёрт, она мокрая насквозь, влага проступает сквозь ткань, оставляя липкий след.
— Марк… — её шёпот обжигает, и я больше не могу ждать.
Одним движением расстёгиваю ширинку, освобождаюсь — её киска уже на мне, горячая, пульсирующая. Она приподнимается, я помогаю ей, направляю — и в следующий момент она опускается, принимая меня внутрь с тихим стоном.
Туго, влажно, идеально.
Я вонзаюсь глубже, её ногти впиваются мне в спину. Сначала Марина двигается медленно, привыкая, но я не выдерживаю — хватаю её за бёдра и начинаю вгонять в неё свой член резче, глубже с каждым толчком, заставляя её хлюпающую киску сжиматься вокруг меня, принимая до самого основания.
— Да… вот так… — она задыхается, её грудь вздымается, а футболка задирается, открывая изгибы тела.
Она не сдерживается — ни в стонах, ни в движениях.
Я не даю ей передышки — руки на её бёдрах, пальцы впиваются в плоть, направляя её, ускоряя. Она хлюпает, мокрая, горячая, обжигающая, и каждый раз, когда я вхожу до конца, её тело содрогается.
Тело Марины выгибается, киска сжимается в спазме, горячая волна обрушивается на меня, а её голос ломается в крике.
Только тогда я позволяю себе потерять контроль — резкие, глубокие толчки, последний рывок, и я вгоняю в неё себя до конца, с хриплым стоном заполняя её своей спермой.
Я проснулся с рукой, брошенной на холодную простыню — и только спустя пару секунд в голове щёлкнуло: Марины рядом нет.
Сел, не сразу осознавая, почему внутри — странная пустота. Не тревога. Хуже.
Покой перед штормом.
На подушке — еле уловимый запах её волос. На тумбочке — белый листок. Сложенный пополам. Бумага. Почерк, который я узнаю даже сквозь дым.
Я развернул.
Марк. Спасибо тебе за ночь, за тепло, за всё. Но мне нужно подумать. О нас. О себе. О тебе.. И, может, ты сам этого пока не понимаешь — но я не могу делать вид, что мне достаточно прикосновений, когда душа кричит: скажи хоть что-нибудь. Поэтому мне нужно уйти. Просто дай мне немного времени.
Твоя Левицкая Марина.
Я перечитал трижды. Потом ещё.
Ком подступил к горлу, но я сжал зубы.
Она ушла. Потому что я не смог сказать главного. Потому что всё, что я чувствовал, всё, что горело внутри, я так и не назвал. Не дал ей этого. Ни одного простого слова, в котором было бы всё.
Я провёл рукой по волосам, тяжело выдохнул.
— Чёрт… — голос был хриплым, с надломом.
Слишком много лет я жил, не впуская никого. А она ворвалась, не спросив. И я влюбился. Не по плану. Не по схеме. Жадно, безоружно.
А теперь её нет.
И я понял: без неё — пусто. Всё не то.
____________________________________________
Дорогие читатели! Спасибо за Вашу поддержку А у нас скоро финал 🔥🔥🔥
Глава 27. Марк
Прошло три дня.