Я подняла взгляд. В его глазах не было ни тени привычной иронии, ни намёка на ту холодную самоуверенность, которой он обычно прикрывался. Сейчас он был обнажён, но не телом — душой. И это пугало меня куда сильнее, чем всё, что мы пережили.
— Я не знаю, как это должно звучать, — начал он, будто каждый слог отдавался где-то под рёбрами. — У меня нет красивых речей. Я — тот, кто привык держать всё под контролем. Кто всегда выбирает расчёт. Но, чёрт побери, с тобой у меня никогда не получалось рассчитать. С первого дня.
Я сглотнула. Хотела что-то сказать, перебить, но не смогла — он продолжил, чуть приблизившись, его голос стал тише, но от этого только сильнее давил на грудь:
— Я думал, ты просто вспышка. Потом — что ты слабость. Потом — что ты моя одержимость. Но я ошибался. Это всё — не про тебя. Ты — моя реальность. Та, без которой всё остальное... просто не важно.
Он положил ладонь мне на щеку, и от этого прикосновения внутри что-то сжалось. Я прикрыла глаза, а он прошептал совсем близко:
— Я люблю тебя, Марина. Не из-за чего-то. Не вопреки. А просто — люблю. Чёрт возьми, я люблю тебя так, как не любил никого. И, может, поздно понял. Может, дурак, что не сказал раньше. Но теперь ты знаешь.
Я открыла глаза. Глубоко. Осторожно.
— Скажи это ещё раз, — прошептала я.
— Я люблю тебя, — повторил он. — И если ты скажешь сейчас, что это ничего не значит — я всё равно не отступлю.
Сколько раз я мечтала это услышать? Сколько раз, лёжа одна, представляла, как именно он это скажет? И вот — эти слова прозвучали. Не наигранно. Не мимоходом. А так, что кожа покрылась мурашками, и сердце сжалось от боли и восторга одновременно.
Я смотрела на него, на этого упрямого, сильного, чертовски сложного мужчину, который разрушил мой мир, а потом — собрал его заново. И я знала, что если сейчас промолчу, то больше не смогу быть честной ни с ним, ни с собой.
Медленно, будто преодолевая какую-то гравитацию, я подняла ладони и положила их ему на грудь. Там, под тканью рубашки, билось сердце. Настоящее. Живое. Для меня.
— Знаешь, — начала я, и голос дрогнул, — мне больше не страшно. Потому что... я люблю тебя, Марк.
Я почувствовала, как напряглись его руки, как он шумно выдохнул, будто ждал этих слов, но до последнего не верил, что услышит.
— Я не знаю, что будет завтра. Я не знаю, как мы справимся с тобой, со всем этим. Но я хочу попробовать. С тобой. Потому что без тебя — никак.
Он притянул меня к себе и целовал — не торопясь, не требуя, а будто клялся. Я растворялась в этом поцелуе, в этих объятиях, и впервые за долгое время не чувствовала вины. Только любовь.
______________________________________
Завтра финал! 🔥
Эпилог
Два месяца спустя.
В комнате пахло лилиями и ванилью. Я стояла перед зеркалом, едва дыша. Белоснежное платье обнимало талию, каскад фатина спадал волнами, превращая меня в героиню сказки. Волосы были убраны в высокий, изящный пучок, украшенный жемчужными шпильками, как любила мама. Губы — мягкий нюд, глаза — сияние и волнение. Казалось, я никогда в жизни не выглядела так… по-настоящему женственно. Или, может, просто — счастливой.
Я склонилась ближе к зеркалу, и вдруг… в отражении — мелькнуло что-то. Кто-то.
Анна.
Она стояла за моей спиной, такая, какой я помнила её в самые светлые наши дни. С распущенными тёплыми волосами, в любимом зелёном свитере, с этой своей хитрой улыбкой, будто дразнит: ну вот, дошла-таки до венца, Маришка. И не сказала бы — призрак. Нет. Просто ощущение… будто она была рядом всё это время. Смотрела. Оберегала.
— Ты всё правильно сделала, Марина, — как будто прошептало отражение.
Я кивнула, прижав ладони к груди:
— Люблю тебя, сестрёнка… Мне тебя очень не хватает.
Одна прозрачная слезинка скатилась по щеке.
И, если бы кто-то сказал мне полгода назад, что моя жизнь изменится настолько — я бы, наверное, рассмеялась в лицо. Или просто не поверила.
Я больше не работала в компании Марка. Мы оба поняли: нам нужно пространство. Не отдалённость — свобода, чтобы не терять себя друг в друге.
И ни к чему было возвращаться в тот офис, где за каждым столом, кажется, осталась тень старой меня. Вместо этого я выбрала путь, который когда-то так любила Анна. Фотография.
Не как развлечение — как способ снова учиться видеть.
Я поступила в небольшую школу визуального искусства, брала частные уроки у мастеров, выходила на улицы с камерой, как когда-то сестра. Училась ловить свет, тени, движения. Лицо старика у газетного киоска. Тёплый пар над чашкой кофе на лавке. Улыбку мамы, когда она открывает калитку на даче.
Я снова училась жить. И это было честно. Не потому что «надо что-то делать», а потому что я действительно хотела — видеть, сохранять, чувствовать. Через объектив я будто лучше понимала себя. И Анну. Ту, что когда-то тоже искала красоту в простом.