И всё это время я чувствовала, как дрожит внутри всё. Не от страха. От полноты момента. От осознания, что все они — здесь, и все смотрят на меня с любовью. С верой. С надеждой.
Я перевела взгляд вперёд. И наконец увидела его.
Марк стоял у алтаря, высокий, уверенный, безупреченый, в строгом костюме и с тем самым взглядом. Тем, в котором было всё: любовь, тревога, нетерпение, и, чёрт побери, та самая преданность, от которой у меня каждый раз перехватывало дыхание.
Отец крепко сжал мою руку, словно в последний раз. Его ладонь была тёплой, натруженной, как в детстве, когда он поднимал меня на плечи, чтобы я могла дотянуться до звёзд. Он взглянул на меня — глаза блестели, и в них читалось всё: гордость, нежность, лёгкая грусть.
— Береги её, — тихо сказал он Марку, почти шепотом, но с той внутренней силой, которую не спутаешь ни с чем.
— Обещаю, — серьёзно ответил Марк и, взяв меня за руку, мягко сжал её, как будто подтверждая каждое своё слово.
Я посмотрела на него. Наши пальцы переплелись, как будто всегда так и было. Как будто с этого момента мы — единое целое.
И вот я стою здесь — в белом платье, рядом с мужчиной, любовью всей моей жизни.
Смешно вспоминать сейчас. Тогда мне казалось, что я — приз, ставка, которую разыгрывают без моего ведома. Я злилась, закрывалась, отталкивала. Но, может быть, именно это безумие и стало отправной точкой. Может, если бы не было того спора, мы бы так и остались в своих мирах — он в своём холодном бизнесе, я — в своей защищённой скорлупе.
Но любовь оказалась упрямее гордости.
Марк доказал всё делом. Он стал тем, кто пошёл за мной в ад и вернул меня обратно. Он был рядом, даже когда я убегала. Он выбрал меня — не как победу, а как часть себя.
И теперь, стоя здесь, держась за его руку, я понимаю: иногда даже спор становится судьбой — если за ним стоит настоящее чувство.
Мы нашли друг друга. Не вопреки, а благодаря всему, что случилось.
Церемония началась, но я слышала только биение собственного сердца. Мой взгляд ни на секунду не отрывался от его. Он был рядом. Настоящий. Мой.
— Я люблю тебя, — выдохнула я так тихо, что только он мог услышать.
Его губы дрогнули в лёгкой, почти невидимой улыбке. Он склонился чуть ближе, его лоб почти касался моего.
— И я тебя, — прошептал Марк. — Безумно. Навсегда.
И в этот миг не существовало ни гостей, ни музыки, ни воздуха между нами. Только он. Только я. И обещание, данное глазами, сердцем и кожей — быть вместе. Всегда.
Когда Марк обвил мою руку своей, и священник начал читать клятвы, я вдруг поняла то, чего так долго избегала. Жизнь — не черновик. В ней нет права на повтор, нет редакции, нет перерыва «подумать ещё чуть-чуть».
Я слишком долго пряталась за страхом, за тенью прошлого, за чувством вины и потерей. Но всё это время жизнь продолжала идти — упрямая, громкая, настоящая. И сегодня, стоя рядом с ним, я наконец-то позволила себе просто быть. Любить. Верить.