В глазах мутнело, но каким-то образом родная речь, пусть и с немецкими нотками, привела в чувства. Девушка подняла одну ногу, уперлась стопой в край стола и, резко выпрямив ее, оттолкнулась. Радуясь, что чертов стол прикручен к полу.
Помещение было совсем маленьким, этого толчка оказалось достаточно, чтобы они с мужчиной налетели на дверь, которая оказалась позади них. Блондин глухо зарычал, ослабляя натяжение шнура. Этих мгновений Оксане хватило, чтобы просунуть между шеей и удавкой руку. Стоило шнуру вновь натянуться, как он уже давил на предплечье, не лишая девушку столь ценного притока крови к голове.
— Miststück[1]! — просипел мужчина, наваливаясь на Оксану всем весом. Наверное, он оттолкнулся от двери, так как девушка сама не поняла, как они так быстро оказались снова у стола, только на этот раз ее лицо было прижато к горе собственной одежды. Возможно, только это и спасло девушку от потери сознания. Вещи смягчили удар, руке стало удобнее оттягивать удавку от своей шеи.
— Знаешь…, - снова мужской голос. Грубый, охрипший. Словно это его сейчас душили, а не девушку. Оксана не упустила шанса, и мотнула головой, ударяя напавшего по лицу затылком.
Еще одно невнятное ругательство, и мужчина отпустил удавку.
Почти свобода. Оксана смогла сделать рваный вдох, почувствовав облегчение. Если можно вообще почувствовать его, когда тебя почти голую неизвестный прижимает своим телом к столу. Согнув раком.
Мужская ладонь одним движением скользнула по затылку, хватая волосы почти у самых корней. Рывок — и Оксана больше не прижимается щекой к своим вещам. Спина выгибается, в надежде хоть чуть ослабить боль от этого натянутого захвата.
— Маленькая сука, — прошипел мужчина, свободной рукой стараясь ограничить движения девушки. — Знаешь, Ольховский заказывал только убийство…
Ольховский… Чужая фамилия врезалась в сознание, ни о чем не говоря.
— Но ради такой задницы… — блондин провел языком по ее шее, и вжался в бедра девушки своим пахом. Оксана ощутила, как каменный стояк выпирает на уровне его ширинки, и почувствовала, что готова потерять сознание.
«Нет, нет, нет. Держись девочка», — к горлу подступил ком. Ее замутило от одной мысли, что может сейчас произойти.
— … Я чуть расширю свои услуги. Думаю, заказчик не будет против.
— Ублюдок, — Оксана еще раз попыталась рвануться, ударить мужчину. Мимо. Каждая попытка — мимо. Блондин потянулся к ее трусам, и одна рука оказалась свободна. Девушка не мешкая, направила ладонь к его лицу и, коснувшись колючей щетины — выпустила когти. Скрючивая пальцы, она с силой царапнула кожу. Один, затем второй раз, собираясь добраться до глаз.
— Маленькая сучка, — снова повторил мужчина, по-хозяйски накрывая клитор девушки своей ладонью. Даже сквозь ткань трусиков прикосновение обожгло. Блондин старательно отводил лицо в сторону, видимо не в силах сделать выбор, что ему дороже — похоть или глаза. — Небось, уже вся намокла…
— Трусливый ублюдок, — прошипела Оксана.
— Интересная реакция, — щелкнул языком мужчина, перехватывая руку девушки. Все-таки глаза оказались дороже. А Оксана с удовольствием заметила кровь на своих пальцах — ей получилось ранить этого урода. — Детка, и почему же я трус?
Мужчина выпрямился и потянул девушку за собой. Прижал ее к себе, чуть покачивая. Чуть ли не нежно, чуть ли не ласково.
«Больная скотина», — но передышке Оксана обрадовалась.
— Трус… — еще раз выплюнула она с презрением. — Со спины нападаешь, — сердце обещало вот-вот выпрыгнуть из грудной клетки, но нужно хотя бы казаться увереннее. Пусть голос перестанет дрожать. А как не дрожать, когда чужая ладонь вновь обхватывает горло, и чуть сжимает, давая ощутить легкое головокружение. И отпускает, чтобы вернуть кислород. — Слабо с девчонкой справиться?
— Я отлично справляюсь, — голос блондина приобрел игривые нотки. — Киска. Не беси меня, — акцент мужчины становился сильнее. — Я уже сказал тебе. Это моя работа. И давай закончим побыстрее. Сладкая… — и снова его язык на ее шее. — Побудь хорошей девочкой, и мы вместе получим удовольствие. А после я не стану сильно уродовать твое тело. Чтобы папочка смог узнать свою любимую дочурку.
«Отец… Ольховский…» — Оксана застонала, прикрывая глаза. Все его игры, наконец, довели до беды. Урод.… И теперь девушка злилась на папу намного больше, чем на ублюдка, который прижимал ее к себе. И совершенно не торопился устраивать расправу. Он и правда собирается убить ее?
— Отпусти, и дерись как мужик, — бросила девушка отрешенно. Она столько раз повторяла отцу, что его грязные дела не закончатся ничем хорошим. И что слышала в ответ? «Будь благодарна за ту роскошь, что я тебе даю. А откуда у нас деньги — не твоего ума дело. Наслаждайся, и не лезь, куда не просят».