— Пожалуйста. Я, наверное, пойду, а то уже поздно.
— Спасибо большое, что подвез и проводил, — искренне улыбаюсь я.
— Всегда к твоим услугам, — он улыбается в ответ, делая небольшой шаг назад.
— Даже не знаю, как тебя отблагодарить?
— «Спасибо» будет достаточно.
— Спасибо, Марк.
— Пожалуйста, Даша, — мы снова улыбаемся друг другу, продолжая стоять на месте. — Обнимашки?
— Думаю вот с этим, — я слегка приподнимаю коробку с новогодними игрушками и чизкейком, — будет сложновато сделать.
— Да, наверное, — он пожимает плечами.
— Но можно сделать по-другому, — Марк вопросительно смотрит на меня. Я делаю шаг к нему, даже будучи в ботинках на небольшой платформе, я не достаю ему и до подбородка, поэтому мне приходится встать на носочки, чтобы поцеловать его в щеку. — Еще раз спасибо.
— Еще раз пожалуйста, Дашка, — он не сдерживает широкой улыбки. — А можно еще раз? Один раз на то, что подвез, а второй за то, что проводил?
— Конечно, — я снова встаю на носочки и целую его в другую щеку. — Хорошей игры в понедельник.
— Спасибо, — он открывает входную дверь и выходит из квартиры, напоследок сказав, — мы должны выиграть.
Глава 14
Марк
Мы проиграли.
Снова.
Два периода мы шли ровно и без забитых шайб, но за три минуты до конца матча, нападающий противоположной команды вывел из себя Хруста — нашего второго защитника. Завязалось драка. Решением судей был удален только наш игрок. Николаич пытался оспорить момент, но ничего не вышло. В результате этого нечестного удаления, нам залетела шайба и за оставшееся время мы не смогли сравнять счет.
— Вы молодцы, ребята. Играли хорошо, — подбадривает нас тренер. — Остальной разбор завтра в девять утра.
— Простите, тренер, — нарушает тишину Хрусталев Костя. — Я виноват.
— Хоккей — командный вид спорта, Хрусталев, проигрывает и выигрывает не один человек, а команда, — строго отвечает он, — значит и виноваты все. Один не справился с эмоциями, второй — с поставленной задачей, а третий вовремя не перестроился.
Я смотрю на свои коньки, опустив голову. Проигрыш одного матча в регулярке не самое паршивое чувство, однако первые минуты наваливаются тяжелым грузом.
— За вечер проанализируете свои ошибки, — продолжает Николаич. — Завтра разберем их и будет работать над тем, чтобы в будущем они не повторялись. Все услышали?
— Да, тренер, — оживаем мы.
— Вот и отлично, — перед тем как уйти, он добавляет, — Не давайте этому проигрышу потушить огонь желаний для дальнейших побед.
Он молча выходит из раздевалки, оставив после себя целый вагон размышлений. Я встаю и начинаю снимать с себя хоккейную форму, подготавливаясь к горячему душу.
— Вот почему ты мне не дал пас, когда я был открыт? Я бы точно забил! — слышу я голос крайнего нападающего Орлова Виталия, обращенный к Денису Моисееву.
— Ты не можешь этого знать, — отвечает он, расстегивая свой шлем, из-под которого торчат темные волосы.
— Я тебе отвечаю, забил бы.
— Парни! — вмешиваюсь я, не желая слышать пререкания. — Вы слышали Николаича, все завтра.
— Кто бы говорил, — недовольно произносит Орлов.
— Что ты хочешь этим сказать? — я смотрю прямо на него.
— Ничего, — я улавливаю на его лице нотки презрения.
— Нет, сказал А, говорил и Б.
— А что сказать? Ты с твоей фамилией должен каждый матч забивать шайбы.
Бам. Бам. Бам.
— Что ты сказал? — стиснув зубы, я сжимаю кулаки.
— Виталь, ты не прав, — поспешно комментирует Денис.
— Почему не прав-то? Его отец был отличным хоккеистом, и Марк обязан делать то, что делал он, если не хочет опозорить его, — гневно произносит Орлов.
— Чтобы ты знал! — я делаю шаг к парню, гневно сканируя его. — Я никому ничем не обязан. Тем более тебе.
— Обязан, иначе зачем ты нужен команде? — эти слова звучат как удар под дых и попадают точно в цель. С чем я боролся и отчего бежал, настигает меня прямо сейчас. Одно дело, когда это говорят за спиной, но другое — в лице.
— Хочешь сказать меня держат в команде, только потому что я сын Дмитрия Белова? — я делаю еще один мощный шаг к нему, Орлов пятится назад, не отвечая, но по его лицу я вижу, он именно так и думает. Мне осталось сделать всего один шаг, и я без всякого труда нависну над ним, с моим ростом в сто восемьдесят восемь сантиметров против его ста семидесяти пяти.
— Белый, хорош! — останавливает меня наш капитан, преграждая мне путь своей рукой. — Не стоит. Ты же знаешь, он не прав.
Я перевожу взгляд с Орлова на своего друга и пытаюсь проанализировать то, что он сказал.
А если он прав?
Эти мысли я оставляю при себе, молча продолжая стоять на расстоянии вытянутой руки от нашего нападающего.
— Защитник, тоже мне, — ехидничает Орлов. Я пытаюсь сорваться с места, все еще сжимая кулаки, но твердая рука удерживает меня. Илюха не зря был выбран нашим капитаном, он не только ответственней многих из нас, но выше и сильнее.
— Виталя! — серьезно смотрит на него друг. — Как ты выразился, защитник — твой капитан, и прояви уважение.
— Да, уважаю я тебя, уважаю.
— Тогда и команду тоже уважай! — строго произносит Илья. — И не неси ерунды, понял?
— Понял, понял, — сдается Орлов, закатывая глаза.
— Виталий! — зовет его капитан, слегка ослабив свою хватку. — Ты бы не забил.
— Что? — парень хмурит бровь.
— Я говорю, ты бы не забил, — спокойно отвечая, Илья полностью отпускает меня. — По обе стороны от тебя были противники, и передача тебе шайбы означала, что она долго не пробыла бы в твоих владениях. Со стопроцентной вероятностью, у тебя бы ее забрали. А значит, это потенциальный гол в наши ворота, но ты бы так занят злостью на Дэна, вряд ли это заметил.
Орлов ничего не отвечает, только слегка сужает глаза и отворачивается к своему месту.
— Так ребята, — продолжает капитан. — Всем спасибо за игру, все красавцы. Как сказал Николаич, анализируем, делаем выводы и больше не допускаем. Все поняли?
— Да, капитан, — хором отвечаем мы. Я быстро снимаю с себя всю мокрую одежду и направляюсь в столь необходимый душ.
— Не бери в голову, — советует Илья, когда спустя какое-то время в одном полотенце присаживается на соседнее место. — Ты знаешь, он еще не научился справляться с эмоциями.
— Наверное, — отстраненно говорю я, завязывая шнурки на своих кроссовках.
— Белый!
— Что? — почти раздраженно бросаю я.
— Как другу, хочешь совет?
— Если только как другу.
— Будь на твоем мест, я бы ударил его хорошенько в нос, — его слова вызывают у меня улыбку. — То, что он сказал — полное дерьмо, но я тебя заверяю, каждый из присутствующих скажет, что это неправда. Поэтому, серьезно, не дай его словам засесть в твоей светлой головушке.
— Да, я знаю, Илюх, — я громко вздыхаю, — но слышать это в лицо, полный отстой.
— Ты нарываешься на комплименты? — усмехается он. — Ты точно на них нарываешься.
— Нет, — закончив с кроссовками, я поднимаюсь. — Я прямо чувствую, как меня оценивают каждый раз, когда я выхожу на лед. Требуют от меня таких же результатов, как у отца. Это порядком мне так надоело.
— Знаю, друг, но оценивают не только тебя. Всех нас. Мы все испытываем давление, — я понимающе киваю. — Может у тебя оно чуточку больше, но не дай этому забыть, почему ты играешь в хоккей.
Играя в хоккей, я раз за разом чувствую бешеный адреналин и большое скопление эмоций, наполняющих меня. Это ощущение не сравниваться ни с чем: выходя на лед, ощущая заряд от болельщиков и огромный азарт, атмосфера поглощает тебя. Ты не в силах сопротивляться этому.
— Не дам, — заявляю я.
— Вот и хорошо. В конце концов, фанаты кричат твое имя, а не твоего отца, — капитан хлопает меня по плечу. — Помни это.
Я не скрываю улыбку и с благодарностью смотрю на друга. Все же классно, когда есть такие крутые и понимающие люди вокруг тебя. С ними жизнь кажется намного лучше и спокойнее. Приятно осознавать, что в любой жизненной ситуации, неважна радостной или грустной, есть человек, которому можно просто позвонить или написать.
— А ты куда так быстро собрался? — интересуется Илья, переодеваясь.
— Нужно успеть встретиться с другом перед тем, как окончательно вырубиться и забыть этот день, — я поспешно скидываю одежду в сумку.
— С другом или подругой? — он играет бровями, веселясь. Я молчу и закатываю глаза. — Друга случайно не Дашей зовут?
— Случайно Дашей, — я слегка улыбаюсь.