Анька оставила ожоги на спине от соли. Мама сгоревшие в огне на кухне пинетки. Мир подарил мне безысходность.
Ну, а что с меня в таком случае?
Я подарю миру огромное желание жизни!
Я вырву ее из лап, когда-то дерзнувших и возомнивших себя Богом.
В доказательство твердости своих намерений, я кивнула и прильнула губами к щеке Руслана, который в это время продолжал перекидываться пошлыми шуточками с Пашей, как грязными носками. Парень не отстранился и не поежился.
Может, привык?
Приняв такой исход поцелуя за знак одобрения, я включила радио в машине на полную катушку.
Парни одновременно подскочили и уставились на приборную панель.
Должна же я их немного попугать, чтобы оправдать свое звание призрака.
Чистильщик.
…год спустя…
Никогда не думал, что вид цветущей яблони будет вызывать во мне гамму неопознанных наукой чувств, что-то среднее между отвращением и восхищением.
- Прелестное сердечко, не правда ли? – Я склонился над искореженным трупом, внимательно вглядываясь в то, что от него осталось. – Только посмотри! Мне кажется, я только что видел, как оно бьется. – Лепестки от распустившихся белоснежных цветок, путались в моих волосах.
Полли заткнула рот своей маленькой ладошкой.
- Ничего не говори. – Для пущей правдоподобности она еще и закатила глаза. Актриса! – Не переношу вида сердца.
Я фыркнул и продолжил разглядывать нашего товарища. Вид у него был, так сказать, несколько помятый. Правая нога была вывернута наизнанку, левая завернута жгутом. Руки валялись чуть поодаль, оттяпанные по самые плечи. Раскуроченная грудка клетка оголила сердце бедняги. А оно выглядело, как я уже говорил, прелестно.
Прелесть, конечно, заключалась не в том, что вид жестоко убиенного доставляется мне удовольствие, отнюдь наоборот. Выражалась эта прелесть в чистоте и неочерненности, что была доступна моему зоркому глазу.
- Забирай его и пошли. Хватит разглядывать. – Полли начала ныть, за что ей захотелось дать затрещину. Ее черные как смоль волосы прикрывали, словно занавес, с обеих сторон лицо, а оно, если быть до конца честным, внушало дикий ужас, но, что удивительно, лишь наполовину.
Этой девчонке не повезло при жизни быть чертовски красивой. Некоторые мужики были буквально одержимы ею, но она ждала принца. Долго и упорно до тех самых пор, пока тот самый принц не плеснул ей в лицо пол-литра кислоты. Пострадала только правая половина лица и немного скальп, а вот умерла она полностью.
Хуже напарника и не придумаешь.
Я не стал слушать ее, а занялся разглядыванием добычи дальше.
Интересно, у кого поднялась рука на столь невинного паренька? Раз ты чистильщик, то чаще тебе просто приходится убирать с улиц города трупы грязные, обескровленные, обезглавленные, но всегда их сопровождало черное сердце.
В этот раз все было по-другому. Этот труп не должен был стать нашей заботой.
- Ты издеваешься? – Рявкнул я на Полли, потому что та начала мурлыкать себя под нос песню про камушек в груди и прочую попсовую лабуду.
- Ты начал первый. – Исключительно женская черта, никогда не чувствовать себя виноватой в споре с мужчиной.
Она небрежным движением откинула волосы с лица. К несчастью, это оказалась та самая не очень фотогеничная сторона Полли. Заранее пожалев о том, что мне придется увидеть, я окинул взглядом девушку. Правая часть черепа предстала передо мной в первозданном виде. Кожа на этой стороне лица отсутствовала напрочь, как и стыд у этой мертвой дурехи.
Надо сказать, что наши постарались на славу. Выбелили кости так, что те светились в темноте, будто натертые фосфорным порошком. Не дай Бог, встретить обычному смертному Полли, гуляющей по кладбищу в одну из наших совместных смен. Сердце от увиденного вряд ли продолжит исправно работать, скорее, этому бедолаге придется присоединиться к нашей команде.
Посмотреть в наглые глаза обидчика тоже удастся с натяжкой. Правый глаз у Полли отсутствовал полностью, вместо него на лице зияла ровная черная дыра. Надо отдать должное девушке, когда у нее было хорошее настроение, она украшала эту свою часть ветвистой черной стрелкой, которая тянулась от уголка отсутствующего глаза, переплетаясь цветами и иногда мелкими птичками, до целенького и красивого ушка.
Несмотря на все изыски женской живописи по собственному телу, смотреть на это было малоприятно.
- Мерзость. – Меня передернуло. – Прикройся.
Ветер взъерошил ее темные волосы.