В дверь постучались.
- Ань, - обеспокоенный голос Антона, - у тебя все хорошо?
Анька натянула улыбку и ответила, что все в порядке.
- Точно? Может, какая помощь нужна?
Я высунула голову из двери.
Парень стоял, держа руку на дверной ручке, готовый в любой момент прийти на помощь. Одеяние на нем было все то же.
- Ты что, напрашиваешься на совместный душ? – Послышался задорный тон Аньки.
Его щеки залились румянцем.
- Нет. Что ты! – Он бесшумно, одними губами назвал себя идиотом. – Я, конечно, хотел бы, когда-нибудь, но сейчас совсем не это имею в виду.
- Он покраснел, аки невинный младенец. – Говорю я сестре, вернувшись на место рядом с ней. – Хороший парень.
- Я знаю. – Ответила она мне.
- Что? – Антон думал, что обращаются именно к нему.
- Все хорошо. – Уверила его Анька. – Скоро выйду.
- Ну, раз ты говоришь… - Разочарованный Антон зашагал прочь, послышались его шаркающие шаги.
Я села рядом с сестрой, плечом к плечу.
Она не отстранилась.
- А что Руслан? – Спросила я.
- Откуда ты знаешь, что это был он? – Аня удивленно уставилась на меня.
- Где был? – Нить повествования бежала от меня быстрее спринтера.
- Откуда ты знаешь, что это он написал ту записку?
Соседская собачка со своими зенками - ничто, по сравнению с моими округлившимися от удивления глазами.
- «Дорогая Яночка…» и далее по тексту. Ты про эту записку?
- Для уточнения, - Анька ткнула мне в нос своим указательным пальцем, - там было «Анечка», а ты уже потом напридумывала себе невесть что.
- Да, прости. – Я понуро опустила голову.
- Хотя, если быть до конца честной, то письмо явно было написано для тебя. – Анька встала и включила душ. Видимо, не хотела вызывать беспокойство Антона. - Динка, когда читала его вместе со мной под школьной лестницей, хохотала в голос, отмечая то, как филигранно паренек превратил все мои раздражающие привычки в причины для гордости. – Она зашла в душевую кабинку и продолжила оттуда. – Перестань удивляться, будто это я призрак, а не ты. – Произнесла она, когда заметила мое выражение лица. – До того «любовного письма», - Аня показала пальцами кавычки, - я думала, что это Динка втихаря пожевывает мои карандаши, а потом складывает их назад. Но, как оказалось, причиной всех зол была именно я.
Я уткнулась носом в запотевшее стекло и наблюдала за сестрой.
Она сделала воду погорячее, видимо, холод от меня был невыносимый.
- Как так получилось, что я ничего подобного не помню за собой? Не накручивания волос на пальцы, ни слез под лестницей у столовой, ни карандаши… - Рассуждала Анька вслух. – А потом меня осенило. – Она развернулась ко мне и отерла лицо рукой. – Это все ты.
- Как я?
- Только ты забыла одну простую вещь: ты – не я, а я – не ты. В твоем сознании эта грань стерлась, а я была невнимательной, слишком близко подпуская тебя к себе.
Анька меня не слышала.
Я рассмеялась.
Она несла чушь и не понимала этого.
- Слишком близко? – Спина предательски заныла от соленой атаки. - Тогда почему я не помню, чтобы хоть раз проделывала подобное, зато в моей памяти прекрасно отпечатались твои слезы под лестницей у столовки?
- Потому что это была ты. – Аня выключила воду и подняла полотенце с пола.
Кончики ее волос намокли и распространяли запах цветочного шампуня. Мой (наш) любимый.
- О, как ты все завернула. – Я начинала злиться. – Тогда и сейчас здесь только я. Тебя здесь быть не должно!
Как она не понимала, что причиняет мне мучительную боль, говоря так просто о том, что для меня так важно.
Как мне хотелось бы быть живой и ощущать все прелести жизни! Как бы мне хотелось просто дышать и любить!
- Нет. – Отрезала Анька. – Это тебя здесь быть не должно. Ты забрала половину моей жизни.
Гнев поднимался от самых пят, щекотя каждый сантиметр моей призрачной кожи. Я видела, что мое эмоциональное состояние отразилось и на сестре, ее передернуло от внезапного пронзившего холода, а тело покрылось мурашками.