Разумеется, кровотечение было неизбежным и никто не придал этому значение, сосуд тут же прижгли, а глаза Грега лишь на секунду затопил ужас, который испарился, едва он поднял их на коллег и попросил озвучить текущие показатели жизнедеятельности.
Прекрасно понимая, что его трудно будет улучить во врачебной ошибке, если пациентка протянет хотя бы пару дней, за которые аневризма, которую он не удалил до конца, прорвется и окончательно скроет его огрехи со здоровой тканью. Никто не догадается делать томографию при стабильном состоянии. Но для миссис Верхойзен смерть уже не была вопросом.
И доктор Ванмеер видел, что Грег хладнокровно продолжил операцию и справился блестяще с остальными скоплениями изуродованных болезнью сосудов.
Грег не мог не понимать последствий своей ошибки и та хладнокровность, с которой он завершил операцию, в какой-то мере, даже восхитила Альберта.
Погруженный в мрачные мысли, доктор Ванмеер сидел неподвижно в часовне уже долгое для медицинского персонала время, по больничным меркам, и лишь раз он спохватился, вышел на минуту за дверь, чтобы с кем-то переговорить по телефону, после чего вернулся обратно.
Падре Луис завершил свою горячую молитву, которую возносил Создателю за этого уникального человека, чтобы тот послал ему ответ на, без малого, вопрос жизни и смерти, а потому священник ничуть не удивился, когда двери часовни с грохотом распахнулись и в них, застыла невысокого роста фигура.
Лицо женщины можно было так и оставить в невнятной тени из-за резкого света льющегося у нее из-за спины из коридора. Сомнений быть не могло в ее личности.
Только Хоуп Ванмеер могла так бесцеремонно врываться в место молитвы и уединения.
Но праведного гнева ее действия никогда не вызывали у падре Луиса. Святой отец в подробностях мог представить себе, как она бесшумно неслась по лестничным пролетам, по привычке игнорируя наличие лифта, а лицо Хоуп, наверняка, было сосредоточенным, глаза серьезны и если проблема, на решение которой она торопилась, была ранее озвучена, то наверняка, у нее уже были наготове план А и план Б. Гибкий, подвижный и невероятный острый ум, не позволил бы никогда смириться с тем, что в мире существовали неразрешимые задачи или безвыходные положения.
Вот она, подавив странную неприязнь, робко шагнула в часовню и отец Луис удивился той буре эмоций, которые каскадом сменялись на тонком и благородном лице Хоуп — смятение, праведный гнев, ужас и — о, силы небесные! - даже растерянность.
Будто к смертнику с поясом взрывчатки на теле, она осторожно подошла к отцу и прикоснулась к его плечу, на что Альберт даже не вздрогнул. Он ждал ее.
Хоуп знала, что если увидит его раздраженным и снующим из стороны в сторону, то дело поправимо, но отец сидел неподвижно и даже не взглянул на нее, просто накрыл своей ладонью ее руку и сочувствующе сжал.
«Значит уже все решил!»
Стараясь восстановить дыхание после невероятной пробежки из детского отделения в корпус, где располагался оперблок и часовня, Хоуп сделала глубокий вдох и присела рядом с отцом.
- Пожалуйста, расскажи все по порядку. Я уверена, что ты просто перестраховываешься. Допустить явную ошибку Грег просто не мог!
- Каждый из нас не застрахован от подобного, Хоуп, - Альберт опустил голову и посмотрел на диск с записью операции, который держал в руке.
Доктор Ванмеер прямиком направился в техотдел, чтобы ему сделали копию и молил всех святых, чтобы он действительно оказался не прав. Единственное мнение, которое хотел услышать Альберт, это было мнение его дочери, ведь только она относилась к пациентам с тем же горячим желанием помочь им, что и он сам, а потому даже предвзятое отношение к бывшему жениху не помешает ей увидеть очевидного.
- Это то, о чем я думаю? - Хоуп кивком головы указала на диск.
- Да.
- Прекрасно, давай с этим покончим быстрей. Я должна увидеть запись. Надеюсь ты еще не подал отчет в дисциплинарный комитет?
Этот вопрос вполне мог сойти за неудачную шутку, но на лице Альберта не дрогнул ни один мускул, только серые глаза стали строже.
- Пациент еще пока номинально жив... Нужно твое мнение. Идем!
- Именно! В этом все и дело! Жив! А ты на Грега уже готов всех собак спустить.
На столь резкие слова, Альберт отреагировал довольно спокойно, поднявшись со скамьи, он еще раз глянул на деревянное распятие, которое украшало скромный алтарь и направился к дверям.
«Дело дрянь!» - пронеслась неутешительная мысль в голове Хоуп.
Они вышли из часовни и направились в кабинет Альберта, около которого нервно металась Сандра Веласкес — неприлично красивая девушка-мексиканка, которая была закреплена за доктором Ванмеером на посылках.
- Доктор Ванмеер, Вас разыскивает профессор Локерри. Консилиум на семь вечера, - девушка встревоженно осмотрела мужчину с ног до головы, подобострастно замерев перед ним.
Более двух лет работы на доктора Ванмеера не прошли бесследно и Сандра из пустоголовой вертихвостки взрастила в себе то, что у людей принято называть чувством собственного достоинства, а привычки и поведение доктора знала лучше чем свои.
Резко развернувшись к девушке лицом, Альберт, к удивлению своей дочери, не пылал гневом, ведь позволять вмешиваться в сумрачное настроение, он крайне не любил, а тут внезапно смягчившееся лицо и странная нежность в глазах.
- Спасибо, Сандра. Если можно, дай мне минут пятнадцать отсидеться в кабинете, а потом излагай расписание. Хорошо? - вкрадчивый голос, в конец сразили Хоуп и она даже на мгновенье забыла о ужасающей проблеме, которая нависла над Грегом Паундом дамокловым мечом.
К этой Сандре стоило присмотреться.
- Конечно, доктор. Как скажете! - девушка расцвела от столь обходительного обращения и скрылась за прозрачной дверью своего крохотного, но кабинета.
Мгновенно мышцы лица Альберта Ванмеера схлопнулись обратно в «я мир не уничтожу, он катится туда сам», едва дверь за спиной Хоуп мягко щелкнула замком. Она наблюдала за тем, как отец спокойно подошел к компьютеру и ввел свой пароль, после чего нажал кнопку, и через секунду послушно выкатился дисковод, куда Альберт вставил зеркально-серебристый диск.
Отойдя к окну, он сцепил руки за спиной, тем самым негласно давая Хоуп возможность просмотреть внимательно запись, и полностью погрузился в собственные мысли.
- Четыре часа шестнадцать минут, - только и подсказал он время, когда, по его мнению, была совершена фатальная ошибка.
Вглядываясь в простор, который представал перед глазами Альберта из окна его кабинета, он знал, что буквально через пару минут, Хоуп увидит это неуловимое движение скальпеля и то, как торопливо она щелкнула мышкой, чтобы перемотать этот момент, чтобы посмотреть еще раз, только подкрепило его уверенность.
От увиденного у Хоуп все похолодело внутри, но она никогда не забывала, что из любой ситуации можно найти выход. Цепочка событий, которые последуют друг за другом в подобных случаях, тут выстроилась во всей красе и женщина с ужасом искала прореху, чтобы разорвать ее.
Как же хотелось, чтобы сейчас отец повернулся и тем же мягким, утешающим тоном, что он говорил с Сандрой, пообещал не рубить с плеча карьеру Грега из-за этого случая, который мог быть первым и последним.
В конце концов Элоиз Верхойзен была еще жива.
Прокрутив в шестой раз на одно и то же место видео, Хоуп чувствовала, как ее подмывает отчаяние, но старалась не подавать вида. Абсолютную тишину, царившую в кабинете, нарушало только тиканье часов, но даже этого звука было достаточным, чтобы закипеть от негодования и испытать неодолимое желание запустить ими в стену. Сдерживая сотню сформировавшихся оправданий и предостережений, Хоуп прикусила фалангу пальца и наконец оставила запись операции в покое.
- Это еще ничего не значит!
- Ты бы спустила подобное кому-нибудь из персонала, кто подчиняется тебе? - прозвучал голос отца, пронизанный стальными нотками.
Ставить себя на место других, было очень полезно, но объективность Хоуп в коем то веке дала слабину.