На улице уже стемнело, я услышал звук в другой комнате, это значит, что Ханна проснулась. Мои веки тяжелели с каждой секундой. Я представлял, какая теплая постель после Ханны, и уже хотел поддаться этому искушению, но мне еще нужно как минимум полчаса, чтобы закрепить свой трехчасовой труд над проектом.
— Марк, — испуганный и очень тихий голос Ханны отвлек меня от проекта. Вероятнее всего, она опять увидела паука, потому что в прошлый раз мне пришлось снимать ее со стола, уверяя, что я убил этого паука. — Моника не смогла до тебя дозвониться. Мне кажется, Джесс сделала что очень страшное…
Я достал свой телефон из кармана и увидел около двадцати пропущенных от Моники. Я специально поставил свой телефон без звука, чтобы никто не отвлекал меня от проекта. Ханна протянула мне свой телефон, и я поднес его к уху.
— Что она сделала?
У меня закружилась голова после того, что сказала Моника. Мне казалось, что я проглотил горсть льда, который заморозил все мои органы. Особенно мои легкие, потому что я не мог дышать. Каждый вдох давался мне с трудом. Я ощутил руку Ханны на своей руке. Она и вернула меня в реальный мир. Эти мягкие и теплые руки помогли набрать воздуха целые легкие. Я не мог надышаться, а затем ее губы оказались на моем лбу, что окончательно привело меня в чувство.
— Тебе нужно ехать, но я не могу пустить тебя за руль в таком состояние, поэтому за рулем буду я.
Я кивнул. Так как мы были в одежде, долго ждать не пришлось. Мы надели обувь и вышли из квартиры. Пока Ханна закрывала дверь на ключ, я ждал лифт. На улице я отдал ей свои ключи, ведь ключи от ее машины остались дома. Она села за руль, и мы отправились в больницу.
Марк
Я долго стоял у палаты и не решался зайти внутрь. Ханна понимающе отнеслась к этой ситуации. Джесс хоть и моя бывшая, но в первую очередь она живой человек, который натворил глупости. Я набрал воздуха в легкие и открыл дверь.
Джесс лежала на своей кровати, повернутая к стене. Я увидел на запястье бинт.
— Я не хочу и не буду есть, сколько раз мне это повторить? — прошипела она. Она подумала, что в палату вошла медсестра.
— Да я собственно ничего и не брал с собой.
Она аккуратно повернула голову. Ее стеклянные глаза бегали по моему силуэта, словно она не могла поверить, что в палате стою я. Я взял стул, что стоял в углу и поставил его рядом с кроватью Джесс. Я сел на него так, чтобы спинка стула упиралась мне в грудь. Так я держал дистанцию между нами.
— Зачем ты это сделала? — я кивнул на ее запястье, а затем увидел такой же бинт на другой руке. — Нет ведь смысла говорить, что резать вены, это не решение проблемы?
Она тяжело вздохнула.
— Я просто очень сильно тебя люблю. Очень сильно. — медленно сказала она. — Это не решение проблемы, но почему-то мне показалось, что мне так будет легче.
Она не смотрела на меня, она нервно терла свои ногти.
— Легче стало?
— Только когда пришел ты.
Не знаю, правильно ли будет, если я расскажу про то, что я солгал, но я должен это сказать.
— Между нами не было никакой игры. С моей стороны все было искренни. Ты вынудила меня сказать те слова. Я не хотел, чтобы наше прошлое испортило моё настоящее.
Она подняла свои глаза на меня. В них была и радость, и грусть.
— Ты ведь знаешь, что я боец. Я боролась за тебя, за твое внимание, за нас… я хотела просто с тобой общаться, пусть даже на работе, потому что когда ты рядом, мне становится легче.
— Ты хочешь быть друзьями? — скривился я. Разве бывшие могут быть друзьями?
— Знакомыми, хотя бы не шарахаться друг от друга, когда мы где-нибудь случайно встретимся. Мы ведь не чужие друг другу люди.
— А знакомые не будут доставать звонками, сообщениями, преследованиями? Проще говоря, знакомые не будут лезть в отношения, пытаясь все испортить?
Она улыбнулась, а затем эта улыбка медленно сошла с ее губ.
— Ты правда ее любишь?
Правда ли я люблю Ханну? Каждый день проведенный с ней, я считаю самым удачным днем жизни. Даже если этот день был наполнен нашими ссорами, скандалами. Каждый раз когда она рядом, я чувствую трепет внутри, который даже не думает угасать. С трепетом я засыпаю, с трепетом я просыпаюсь. Даже каждый наш секс заканчивается тем, что я говорю сам себе, что лучше секса у меня в жизни не было. Это даже не секс. Это нечто волшебное, и это волшебство никогда не закончиться между нами.
Она смешно морщит лоб, когда злится, и эти дурацкие морщины ей идут. Так же маленькие морщинки у глаз, которые появляются только тогда, когда она смеется. Я могу долго перечислять всю эту ванильную хрень у себя в голове, но одно я знаю точно, я очень сильно ее люблю.