Нарыдавшись всласть, я окончательно выбилась из сил. Победно всхлипнув в последний раз, я вытерла рукавами заплаканные щеки и подняла голову. Передо мной с платком в руках стоял Косой. Еще никогда и никого я не была так рада видеть.
***
Я сидела на кухне. Ирма чувствовала себя здесь, как Цезарь в Древнем Риме. Она все еще не унималась и всеми известными и неизвестными мне словами ругала Графа. Когда я появилась на пороге, она чуть не расплакалась – волосы мои были растрепаны, глаза заплаканы, а платье – в пыли. Когда она поняла, что Граф щедрой рукой одарил меня заклятьем молчания, она обещала надрать ему зад и лупить до тех пор, пока тот не засияет так, чтобы можно было осветить городскую площадь. Она намазала мои губы какой-то вонючей мазью, и через пять минут я смогла говорить. Но как раз этого-то мне хотелось меньше всего. Удивительно, но Ирма, болтливая и бесшабашная, оказалась достаточно мудрой для того, чтобы не расспрашивать меня о моих приключениях. Все-таки мудрость к женщине, если и приходит, то лишь с годами.
Она колдовала над плитой, пытаясь сообразить что-то сытное, но не слишком тяжелое для желудка. Запахи по кухне разносились волшебные, и я сидела в предвкушении чего-то невероятно вкусного. А чтобы я не сошла с ума от голода, она заварила мне чай. Он странным образом пах ромашкой, но оставлял легкое сливовое послевкусие. С каждым глотком мне становилось все легче, а веки слипались все сильнее.
Пока Ирма суетилась у плиты, периодически убегая в кладовую и возвращаясь оттуда с полной охапкой различной снеди, я украдкой поглядывала на Косого. На кухне было одно единственное окно, но такое огромное, что занимало всю стену. Пока я блуждала по замку, наступил поздний вечер, и сейчас в это окно беззастенчиво глядела полная луна. Где-то далеко – россыпь звезд, пленительных и ярких. На широком, каменном подоконнике, самом углу и сидел Косой, с кружкой того же, что было у меня. Он сидел ко мне спиной, и я не видела его лица, но видела, что он смотрит на луну. Он не говорил ни слова. Да это было и невозможно, потому что Ирма достигла кульминации своего монолога. А я смотрела на него и отчетливо понимала, что вся моя брезгливость куда-то пропала. Словно ее никогда и не было. Я смотрела на него и видела абсолютно обычного человека, отличающегося от других не более, чем человек с карими глазами отличается от человека с голубыми. Более того , пока мы шли по извилистым коридорами замка, я поймала себя на мысли, что от него очень приятно пахнет, а его молчание уже не казалось мне пугающим и натянутым. Наоборот, мне нравилось, что с ним можно было не поддерживать никому не интересную светскую беседу и не отвечать на вопросы с заранее известными ответами. Теперь я видела его глазами Ирмы и верила ее словам о том, что он хороший человек, совершенно безоговорочно. Удивительно, как быстро все меняется в этом месте. Позвать бы его к столу, но почему-то у меня не находилось нужных слов.
Наконец, Ирма поставила передо мной тарелку. Аромат – яркий, пряный – заставил меня забыть обо всем. Я не выпустила ложку из рук, пока тарелка не опустела. Довольная Ирма смотрела на меня с чувством глубоко удовлетворения на лице. Все же желание накормить в женщине очень сильно. Она убрала тарелку и отмахнулась от меня, когда я предложила помочь ей с посудой.
– Ерунда. Я сама справлюсь. Иди спать, милая. Завтра будет новый день.
Она погладила меня по щеке. Я лишь кивнула в ответ. Косой поставил недопитый чай, поднялся и сказал, что проводит меня.
Мы шли по коридору и, как всегда, молчали. В голове моей не осталось ни одной мысли и все, на что у меня хватало сил – это тащить тяжеленные ноги. Мы подошли к двери, он открыл дверь, приглашая войти. Я повернулась к нему.
– Спасибо.
Он не ответил. Развернулся и пошел по коридору, вскоре исчезнув за ближайшим поворотом. Я зашла в комнату, плотно закрыв за собой дверь.
Окно было приоткрыто, а в камине догорал огонь. На кровати бережно разложены щёлоковый халат и ночная рубашка. Я переоделась, расплела волосы, залезла под пухлое одеяло и провалилась в сон.
Глава 3. Великий и ужасный
Проснулась я от грохота, сотрясавшего весь замок. Глухие удары, ритмичные, словно неторопливые шаги огромного великана. Пол, стены, вся мебель отзывались скрипучим и звенящим эхом.