– А… Разве вы не помогаете людям просто так?
– Нет.
– Хм. Ну… Может, я что-то могу сделать для Вас? Может перенести Вас на место потеплее? Здесь довольно прохладно…
– Нет, спасибо.
– Ну, а чего Вы хотите?
– Ничего. А что, собственно, ТЫ можешь дать МНЕ?
– Знаете, прозвучало довольно обидно.
– Знаю. Так и задумывалось.
Я замолчала. Я думала, что же мне делать? Остаться без Влада, похоронить единственную, за последнее время, возможность снова найти его? Вернуться в замок и сказать мальчику-тени, что единственная волшебница, которая могла мне помочь, оказалась на редкость неприятной особой с манией величия и полным отсутствием сострадания? Идти искать Влада самой? Или отправиться на поиски мышонка? Пройдет не один десяток лет, прежде чем я найду нужного. Но даже если он прямо сейчас появится передо мной, как я узнаю, что он – именно тот мышонок, которого я ищу? Чем он отличается от миллионов других? Я сверлила гневным взглядом камень в надежде на то, что ей (ему?) станет стыдно за свою чёрствость, во всех смыслах этого слова, но камень лежал спокойно, без каких-либо признаков угрызения совести. В сердцах, но совершенно искренне я заговорила, поднимаясь с земли и отряхивая колени.
– Я думаю, если Вы лежите здесь и ничего не делаете, то никакая Вы не Волшебница, а просто камень.
Я медленно повернулась и пошла, обходя стороной валуны под ногами.
– Подожди. – послышалось за моей спиной. Я остановилась и повернулась. Камень замолчал, явно о чем-то думая, но потом сказал. – Я помогу тебе. Но с условием.
– Каким?
– Ты останешься моим должником.
– И что это значит?
– Значит, что когда-нибудь ты сделаешь что-то для меня.
– Но что именно?
– Не знаю. Пока. Придет время, и мы обе это узнаем.
Я судорожно пыталась сообразить, что в волшебной стране может значить – быть кому-то должной. Что это будет – вечное рабство или стакан воды принести? Звучит весьма загадочно, кроме того, я этот камень впервые вижу. Что там у нее (него…) на уме? Ох, Ирма, как же мне не хватает твоего совета. Но тут я вспомнила крошечную фигурку на фоне светящегося дерева. Он согласился смело. Безрассудно? Возможно. Но смело. Сколько бы я ни гадала, сколько бы ни пыталась просчитывать варианты, я все равно не решу уравнения, не зная и половины переменных. Какой смысл искать выгоду, совершая доброе, хоть и совершенно безрассудное, а возможно, и вовсе провальное дело? Я уже пришла сюда, и сейчас, пройдя такой путь, развернуться и уйти?
– Я согласна.
Камень молчал, и я испугалась, что думала слишком долго. Но потом тихий и уже не такой заносчивый голос сказал.
– Ну, рассказывай, что там у тебя случилось.
Красочно, насколько это позволяло время, я рассказала обо всем. Она с каменным лицом (ха-ха) выслушала меня, ни разу не перебив, а когда я закончила, долго молчала. Знаете, довольно сложно общаться с камнями – вы не видите ни выражения лица, ни жестов, а потому понятие не имеете, думает ли он над вашими словами, или уже минут пять, как спит. Прошло добрых десять минут, прежде чем волшебница спросила.
– Так ты живешь в замке Графа?
– Нет, я там была заключенной.
– Ты не особо-то похожа на человека, которого держали против его воли.
– Будь моя воля, я осталась бы с Владом.
– Влад?
Я рассказала ей о том, как Влад спас меня от Фоса, о летучих ягодах, о собаке – заклинании и амбалах, служащих Графу, о том, как не смогла отыскать Влада, когда представилась такая возможность. В общем-то, на этом можно было и остановиться, но слова сами понеслись, и я рассказала, как скучаю по Владу, и как мне хочется, чтобы он знал, что я жива и у меня все хорошо. Я так увлеклась собственным рассказом, что не заметила, как слезы бегут по моим щекам, а когда непрерывный поток слов внезапно иссяк, всхлипнула и горько разрыдалась. Я всеми силами старалась успокоиться, закрывала рот руками, пыталась снова заговорить, но без толку – тоска внутри меня распоясалась и теперь безжалостно жгла меня, да так, что дышать не хотелось. Внезапно, в одну секунду, я почувствовала себя безумно одинокой, крохотной частичкой в огромной вселенной, которой до меня ровным счетом нет никакого дела.
– Про… Простите… – захлебывалась я – Я… Я… Я сейчас… успо… успокоюсь… – ревела я, продолжая заходиться плачем.
Не то, чтобы я сильно нуждалась в словах поддержки и сочувствия, но каменное молчание моей собеседницы уж слишком сильно контрастировало с огнем, бушевавшим внутри меня. Наконец, одиночество и страх вышли со слезами, и мне стало легче. Тяжело вздохнув, я окончательно взяла себя в руки.