Трех ягод не хватило, и Великая, без тени сомнения, велела Водяному съесть остальные семь. Уже через несколько минут огромные лапы оторвались от земли. Я еле успела заскочить к нему на спину. Урчащий от восторга зверь инстинктивно повёл хвостом, и оказалось, что воздух подвластен ему не меньше, чем вода. И вот, загребая лапами и руля хвостом, огромное чудовище поднялось в воздух огромным пушистым дирижаблем.
Я завизжала от восторга. До чего же страшно! До чего же здорово! Будет возможность полетать на Водяном – никогда не отказывайте себе в этом удовольствии. На мой визг зверь улыбнулся своей самой очаровательной на свете улыбкой. Ветер летел нам навстречу, помогая, держа нас на весу, поднимая нас все выше. Над нами пролетали облака, и мне пришла в голову мысль зачерпнуть и положить себе кусочек облака в карман. Но потом я решила, что если оно превратится в тучку и польет дождем, будет не до смеха.
Солнце на такой высоте преломлялось как – то иначе, и казалось, что лучи его отлиты из золотого хрусталя. Мы взмыли вверх, и вынырнули над облаками, оставив их под нашими ногами. Солнце облило нас волной света и тепла. Я почувствовала, как сбилось дыхание зверя, как забилось, заметалось его сердце – сильно, часто, жадно, и услышала знакомый хрустальный перезвон.
– Водяной, ты что, опять плачешь?
– Какой сентиментальный зверь оказался, – пробубнила Великая, лежащая рядом со мной на необъятной спине.
Водяной ничего не ответил нам, а лишь продолжал бросать драгоценные камни в пропасть под нами. Они летели вниз, пропадая в облаках, несясь к далекой земле, падая в зеленую траву, теряясь среди прибрежной гальки, падая на дно горных ручьев и глубоких озер, закатываясь в темные расщелины гор. Когда-нибудь кто-то найдет их, и возможно, даже не будет подозревать о том, какая ценность лежит перед ним, а просто будет любоваться камнем, как безделушкой. Я положила руку на платок, в котором покоились камни. Мне удалось. Самой не верилось, что я смогла справиться со всем этим и вышла сухой из воды, в переносном смысле, конечно.
Мы взяли курс к замку. Водяной не был быстроходен, зато надежен, а плавность его полета чуть не убаюкала мою истерзанную нервную систему. Зверь, наконец-то, успокоился и просто плыл, омываемый потоком воздуха. Великая молчала. И все-таки что-то засело во мне. Это что-то крошечной молнией то тут, то там, вспыхивало в моей голове, никак не давая ухватить себя, чтобы понять, чего же оно хочет от меня. Как слово на кончике языка, мысль эта вертелась в моей голове. И вот, где-то между дремой и сном, я, наконец-то, схватила паршивицу за хвост.
– Великая, а где находится это дерево?
Великая издала глухой звук, похожий поскуливание старого, всю жизнь битого, пса.
– Не притворяйся, – засмеялась я. – Ты давным-давно знала, что я спрошу об этом.
– Знать – это одно, а не хотеть этого – совсем другое.
– Мне нужно туда. Я чувствую, что так должно быть.
– Самые великие глупости всегда начинаются с этих нелепых слов.
Я тихонько хохотнула. – Но ведь иногда с великих глупостей начинается что-то стоящее?
Она поворчала недовольно. – Это неизбежно. Если раз за разом совершать глупости, то один раз на тысячу должно повезти даже самому гремучему идиоту. Эй, плакса! – крикнула Великая Водяному. Тот вертанул головой так, что я чуть – было не десантировалась. – Разворачивайся! Меняем курс, – и, пока огромный зверь заходил на крутой вираж, тихо сказала мне. – Ты ведь знаешь, что ты больше ничего не должна мне?
– Нет. С чего это вдруг…
– Ты была права – без службы людям я – не Волшебница, и уж тем более не Великая. Спасибо, что вытащила меня из леса. Засиделась я.
***
Странное это было место. Деревья вокруг поляны росли идеальным ровным кругом, плотной стеной отгораживая его от всего, что снаружи. Огромные ели склонялись друг к другу, макушками образовывая купол над крошечной поляной. Словно немая стража, они смотрели на тебя сверху вниз. Ни ветра, ни звуков, и даже запахи здесь задыхались, превращаясь в ничто. Пустота звенела здесь, словно хрустальная.
Я стояла на самом краю поляны, не в силах приблизиться. Я просто смотрела. Мне было странным образом тоскливо. Не страшно, не жутко, а именно тоскливо, да так, что выть хотелось. Вакуум ощущений и мыслей делал из меня еще большую трусиху, чем я есть на самом деле. Словно что-то в этом месте, какое-то неощутимое колдовство, оголяло твои нервные окончания, выворачивая тебя всеми твоими мерзостями наружу.