Он оказался прав — работы было действительно непочатый край. Саймон снял пиджак, повязал фартук и спросил:
— С чего начнем?
— Огромное вам спасибо, — сказала Мэнди через некоторое время, когда разгром в квартире превратился в стопки чистых тарелок, чашек и блюдец и шеренгу сияющих бокалов.
Теперь она чувствовала себя свободней с невозмутимым сэром Саймоном, и ей уже не так досаждал холодный взгляд этих спокойных серых глаз. Наверное, решила она, это оттого, что совместное мытье посуды очень сближает и помогает привыкнуть друг к другу. Впрочем, скорее всего, причиной тому была телеграмма Робина. Мэнди чувствовала такой подъем и уверенность в своих силах, что сейчас легко справилась бы с дюжиной насмешливых саймонов деррингтонов, причем на их территории.
— Рад был помочь, — легко отозвался тот, опуская рукава рубашки и застегивая их золотыми запонками. Руки у него были гладкие и загорелые, как и лицо, загар подчеркивал белизну рубашки.
Наверное, он много работает на улице, мимоходом подумала Мэнди.
Они вместе прошли в гостиную.
— Эйлин сказала, что вы разводите розы, — первой начала разговор Мэнди, стараясь завести светскую беседу. — Должно быть, этим очень приятно заниматься.
В серых глазах вспыхнул огонек.
— Да нет, не сказал бы, что очень приятно. Это тяжелый труд. Сейчас у меня примерно девяносто тысяч кустов. В следующем сезоне надеюсь довести их число до ста тысяч.
Мэнди с удивлением посмотрела на человека, который говорит о розах исключительно математически, но настаивала:
— Должно быть, райское зрелище, когда они все цветут. Даже представить себе трудно.
— Буду счастлив показать вам мои плантации, когда приедете навестить подругу. К вашим услугам.
— Спасибо, — сказала она несколько чопорно. — Но ведь розы цветут в июне, не правда ли? А мы, скорее всего, будем в это время плыть к берегам Африки. Робин пробудет в Лондоне всего полтора месяца.
— Понятно, — протянул Саймон без особого интереса и добавил: — А сколько времени ваш жених был за границей?
— Почти два года, — вздохнула Мэнди.
— Хм, два года — долгий срок, в молодости так трудно ждать.
Она чуть не рассмеялась вслух. Как будто ему самому несколько сот лет, а не тридцать два или около того. Ее так и подмывало подразнить его, пробиться сквозь непроницаемую маску его самообладания.
— А, значит, вы не очень доверяете долгим помолвкам, сэр Саймон?
Но он кинул на нее невозмутимый взгляд.
— Дорогая мисс Фенн, — сказал Саймон. — Я вообще не доверяю помолвкам.
Мэнди показалось, что за этими сухими словами прозвучала легкая насмешка.
Он посмотрел часы:
— А теперь вы должны меня извинить — у меня в городе встреча в три часа… Собеседование с претенденткой на вакансию секретарши. В агентстве хотели послать ее сразу ко мне в поместье, но я решил, что лучше сначала поговорить с ней здесь.
— Обычно агентствам по найму можно доверять, — еще раз поддразнила она его.
Саймон взял с вешалки шляпу и пошел к дверям.
— Возможно, — сухо ответил он, — но, знаете ли, по своему опыту могу сказать, что лучше вообще никому не доверять, кроме самого себя.
И снова Мэнди не могла сказать с полной уверенностью, смеется он над ней или нет. Боже, что за невыносимый тип!
Девушка с улыбкой протянула ему руку.
— Надеюсь, вы останетесь довольны своей новой секретаршей… и она вами, — злорадно прибавила она. — Будет над чем подумать в ближайшие дни, не так ли?
Саймон вдруг усмехнулся.
— В самую точку, — согласился он и протянул ей руку. — До свидания, мисс Фенн.
— До свидания, сэр Саймон… и спасибо за помощь.
— Не стоит благодарности! — И снова легкая усмешка. Нет, в нем все же есть что-то человеческое!
Мэнди смотрела, как он, прихрамывая, спустился по лестнице на три этажа вниз, потом вернулась в гостиную и подумала: Робин! И тут же напрочь забыла про сэра Саймона Деррингтона.
Однако Саймон, наметанным глазом разыскав свою длинную черную машину на оживленной улице, не забыл о Мэнди.
Какой необычный ребенок эта маленькая подружка невесты, размышлял он. Симпатичная, с серьезным детским личиком, худенькая, с сияющими карими глазами. И не такая уж тихоня. Он нещадно изводил ее насмешками, но она давала ему отпор по мере сил. Он даже решил, что она, пожалуй, выиграла последний раунд, с этой ее притворной скромностью.