Не теряя ни минуты, я быстро встал с кровати и пошел за ней. Я и так многое уже упустил. Отсиживался. Больше этого не повторится. Мое бездействие порой хуже, чем все мои преступления. Убивал, врал, погубил немало людей, но бездействие хуже всего. Мои дурные мысли затмили здравый смысл.
Не помню, как дошел до соседней спальни. Я пришел в себя, когда стоял напротив окна. Эмили отодвинула небольшой диван от стены и поставила его напротив окна. Подоконник был устлан подушками. Постоянно страдающая бессонницей Эмили, любила коротать время, любуясь ночным городом. Она обычно засыпала под утро, на этих подушках, но сегодня решила устроиться на диване. Эмили не заперла дверь, значит, знала, что я приду. Подойти к ней и попробовать заговорить будет моим лучшим или худшим решением за всю мою жизнь.
Молча я подошел к девушке. Она делала вид, что меня по-прежнему не было в комнате. Блондинка поджала ноги к груди и уперлась подбородком в колени. Блики ночного города играли на ее прекрасном лице.
Пока я шел, не придумал с чего начать разговор. Только знаю, что нужно поговорить. Многие беды в этой жизни происходят потому, что люди лишь говорят друг с другом, но не умеют слушать. Что мне сказать, чтобы она услышала меня? Сказать, что все будет хорошо? Только глупые люди говорят, хорошо – это неподходящее определение, это было бы обманом. Снова. Мне говорили подобное уже столько раз «все будет хорошо» – очередной обман, но иногда хочется поверить. Ты начинаешь обманывать самого себя. Я рад обманываться, но Эмили врать не хочу.
Белый диванчик был маленьким, мне негде было сесть. Я мог бы сесть на пол, но мне хотелось быть ближе к ней. За эти два года, наша связь чуть было не пропала. Хотя мы всегда чувствовали друг друга на расстоянии. Я походил ближе. Эмили не обращала на меня никого внимания. Решил, что сяду позади нее. Прижмусь к спинке дивана. Медленно начал осуществлять свой план. Эмили немного отодвинулась, чтобы я мог сесть. Я кое-как сел, расставив широко ноги, и прижался спиной к спинке дивана. Теперь Эмили сидела между моих ног. Ее силуэт затмил мне вид на город, но я не за этим сюда пришел. Мои руки нервно тряслись, решил скрестить их на груди, чтобы унять дрожь. – Отсюда открывается очень красивый вид, – Эмили заговорила.
Я только набрался смелости, но она перебила меня. Нужно было снова собраться и унять свои нервы. – Да, – я прохрипел. – Я за последнее время, во многих городах побывала. Это как хобби, люблю вот так сидеть и смотреть на город. Такое ощущение, что весь город и его жители засыпают, и ты совсем один, – девушка продолжила говорить.
Ее голос звучал мягко и спокойно. Такой уравновешенной я ее давно не видел. У меня пропал голос, я попытался что-то сказать, но все напрасно.
– Когда ты остаешься один во всем городе можно услышать свои мысли. Ты начинаешь болтать сама собой. Выдумываешь истории, параллельные вселенные. Думаешь, пытаешься представить иную жизнь. Становится так одиноко. Такое ощущение, что ты не только один во всем городе, но и один во всем мире. Медленно начинаешь сходить с ума. Я смотрела тот фильм, правда одна. Как там сказали: «У каждого свой ад»? Я видела свой. Это одиночество и жить впустую. Я думала о тебе, каждый день и была рада, что тебя не было в этом аду. Вот почему, так отношусь к Рози… – Эмили закончила говорить.
Я лишь открыл рот и пытался что-то выдавить из себя.
– Я рада, что она спасла тебя, – добавила девушка. Все мои мысли перемешались. В голове бардак, я не мог найти с чего начать говорить. Я сидел, как немой и лишь хлопал глазами.
– Но я не вернулся за тобой… – почти заикаясь, я еле выдавил.
– Знаю, но не держу на тебя зла, – Эмили спокойно ответила. Я еще раз поразился ее силой духа. Мне никогда не сравниться с ней. Я бросил ее на произвол судьбы. Наслаждался жизнью. Ел, спал, веселился с друзьями, а она после всего того, что с ней произошло, так себя ведет. После пыток и унижений. Ее сломили, уничтожили. Она нашла силы жить дальше. Меня не было рядом, чтобы хоть чем-то ей помочь. Она сама совсем справилась. Ее мужеству остается только завидовать. После падений, она умеет найти в себе силы, чтобы подняться вновь. – Я так не могу, – мне стало дурно.