Командир действительно появился спустя короткое время. Рассусоливать не стал, коротко рассказал, куда можно ходить – в общую столовую, комнату отдыха, спортзал, бассейн, сауну – последнее не одобрила медицина. Куда нельзя – машинное отделение и иже с ним.
Если очень хочется попасть на мостик – милости просит к определённому часу, он не против показать, рассказать. Для общения открыт в строго определённых рамках.
– Фамилия у вас редкая, Вадим Максимович, – идя рядом степенным шагом, негромко произнёс командир.
Вадим же думал, каково это – отвечать за каждый чих такой махины. Одного из трёх самых мощных атомных ледоколов в мире. И все три бороздили просторы вдоль Северных границ страны. Что больше поражало воображение – не разобрать.
Атомный? В мире? Экипаж всего-то пятьдесят человек? Что разрубать трёхметровый слой льда, словно это слои плохо утрамбованной ваты, всего лишь ежедневная рутина для этих людей?
Рабочие будни такие – проводить суда по Севморпути или сопровождать арктические экспедиции.
Что в принципе такое возможно?..
Вадим видел ледоколы, атомные в том числе. Пару раз приходилось заказывать проводку, в том числе на Енисее, в Дудинке.
Существовали речные ледоколы, морские. Сейчас построили с переменной осадкой, хоть по реке проведут, хоть по морю.
Раньше могли лишь мечтать о подобном, сейчас и зимняя навигация в регионах Арктики не фантастика.
Обо всем этом Вадим слышал лично, знал больше любого обывателя, однако столкнулся лично, вот так – рука к борту, плечо к плечу, – впервые, и не мог сдерживать что-то глубинное, поднимающееся изнутри, рвущееся наружу, несмотря на внешнюю сдержанность.
Происходящее не могло не восхищать до дрожи в груди.
Вспоминался отец с его бесконечными рассказами об этом крае.
Не о географической точке на карте мира, а о явлении.
Об Арктике.
– Что? – переспросил Вадим, сообразив, что капитан смотрит на него вопросительно. – Простите, отвлёкся. Это настолько… поражает, – двинул он рукой насколько смог. – Масштабы.
– Фамилия ваша показалась знакомой. Коляда. Максим Фёдорович не отец вам?
– Отец, – кивнул Вадим, грустно улыбнулся. – Умер год назад. Рак.
– О… примите мои соболезнования. Хороший был человек, жаль, что ушёл в коммерцию, времена тогда были смутные.
– Вы знакомы? – удивился Вадим.
– Начинали учиться вместе. Я продолжил служить, как видите, дослужился, – хлопнул он по стене, обшитой под дерево, которая мало чем напоминала борт судна.
Интерьеры комфортабельного отеля бизнес-класса.
– Что ж, Вадим Максимович, ваша каюта, – капитан остановился у одной из дверей коридора. – Ещё раз примите соболезнования. Жаль, не свиделись с Максимом. Милости прошу на мостик, – кивнул он на прощание и спешно двинулся по коридору.
Вадим поставил сумку с личными вещами, которую дали с ним при эвакуации. Минимальный, но необходимый набор, средства гигиены, документы.
Осмотрелся в каюте. Ничего особенного. Двухъярусная кровать с приличными матрасами и шторками, невысокий столик, который можно использовать как обеденный, напротив угловой диван в цвет стен, большие часы – вахту не проспишь. Санузел. И даже телевизор.
Отлично, будет, что посмотреть помимо вида из небольшого плотно задраенного иллюминатора на бескрайнюю белую гладь с линией горизонта, переходящей в сумрачно серое небо. Ни намёка на относительно недавнюю голубую безоблачную высь.
Шататься по ледоколу не хотелось, хотя любопытство подталкивало обойти все разрешённые уголки.
Когда ещё выпадет такой случай?
Ледоколы, и это было отлично известно, возили туристов, желающих приобщиться к удивительному миру севера, новым впечатлениям. Вадим вполне мог себе позволить такой вид отдыха, вот только отлично понимал, что вряд ли станет тратить время на подобные развлечения.
Он уже несколько недель в Арктике. Прошёл от Мурманска, вдоль северной окраины страны почти до Певека. Полюбовался видами, восхитился мощью природы, поприветствовал несколько белых медведей, ответивших полным равнодушием к букашке, считающей себя царём природы. Повредил руку. Оказался на чуде двадцать первого века – атомном ледоколе.
На душе всё так же маетно, мозги растекаются в кислую жижу. Не собрать себя совершенно. Видимо, ему нужен хороший отдых где-нибудь ближе к экватору, на горячем пляже.
Растянуться, как тюлень вдоль берегов Карского моря, похлопывая ластами, провожая ленивым взглядов проходящие суда.