— А я, по-твоему, что делаю? — требовательно спрашивает она, а затем обращается к моему отцу. — Ром, ну ты-то хоть что-нибудь скажи?
— Я хочу, чтобы наша дочь жила с нами, а не черти, где, — встает он с небольшого диванчика. Папа как обычно одет в черные классические брюки и серый джемпер. Его русые волосы небрежно торчат на вверх.
— Зачем? — задает вопрос дед, скрещивая руки на груди.
— Что зачем? — папа удивленно приподнимает бровь.
— Зачем вы хотите, чтобы ваша дочь жила с вами? — оба мои родителя переглядываются и когда ответа не поступает, дедушка продолжает. — А я скажу зачем. Вы нашли в Полине — врага. Все ваши взаимные обиды и упреки друг к другу вы направили на одного единственного живого человека в вашей квартире. Только это человек, ваша родная дочь, которая не виновата в том, что вы не можете никак наладить свои отношения. Поэтому вы или ищите другого специалиста, если не можете сами решить проблему, или расходитесь.
— Ах, как же так, Федя? — взволнованно ахает бабушка.
— А вот так вот, Люда, — он смотрит на нее с пониманием. — Если они не могут быть счастливы вместе, отравляя все вокруг себя, то лучше пусть будут счастливы по одиночке.
— Но это как-то неправильно, — голос бабули дрожит.
— Это в ваше время было неправильно, а сейчас все по-другому, — грустно улыбается он.
Я молча наблюдая за происходящим, стоя в углу кухни и обнимая себя, словно защищаясь. Дедушка прав, я действительно стала их врагом, против которого они сплотились, но я же живой человек, со своими чувствами, эмоциями и желаниями. Поэтому я и решила съехать от них. Так будет лучше для меня, но, к сожалению, не для них. Я уверена, что родители не за меня переживают, а за себя. Их ссоры точно усилились и теперь они обвиняют друг друга в моем переезде.
— Рома, иди прогрей пока машину, — спокойный тоном обращается дед к моему отцу.
— До свиданья, — папа без лишних вопросов прощается с родителями жены и напоследок бросает взгляд на меня. Только вот ничего я прочитать в нем не успеваю. — Пока, дочь.
— Пока, — отвечаю не своим голосом.
— Дочь, — дед говорит мягко. — Если ты несчастлива с ним, то расходитесь. Разменяйте свою трехкомнатную квартиру на две поменьше и живите раздельно. Ты не видишь, что у вас не получается? Зачем ты отправляешь себе жизнь?
— Все у нас нормально, — рявкает мать. Я не сдерживаюсь и закатываю глаза.
— Оно и видно, — он устало вдыхает. — Тебе всего сорок четыре, не продолжай губить свою жизнь.
— Ничем я таким не занимаюсь, — выдает она, но в ее глазах я успеваю заметить сомнение. — А ты, дочь, если не вернешься домой в течении недели, то можешь забыть, что у тебя есть мать и отец.
— Ира! — предупреждает ее дедушка.
— А что сразу Ира? — возмущается она. — Или ты что хочешь, чтобы твоя внучка залетела от кого-нибудь недотепы и испортила себе жизнь?
— Вот значит какого мнения ты обо мне? — наконец-то я подаю голос, делая небольшой шаг из угла.
— Ты же для этого съехала, — фыркает родительница. — Разводить в своей квартире бордель.
От услышанного у меня резко начинает звенеть в ушах.
— Ничего, ничего, — едко улыбается она. — Я все равно узнаю, где ты живешь, и когда я узнаю, свяжусь с человеком, который сдал тебе квартиру и устрою ему скандал.
— Ты не посмеешь! — сверлю ее глазами.
— Ира, ты слышишь, что говоришь? — следом произносит дед.
— Посмею и все я прекрасно слышу, — она переводит взгляд с меня на своего отца, а затем снова на меня. — Не нужно меня провожать.
Цокая небольшим каблуком о паркет, родительница разворачивается и молча выходит из квартиры.
Ее слово парализуют и наваливаются на мои плечи неподъемным грузом. Мне хочется плакать, но я сдерживаю себя. Ни здесь, ни при дедушке с бабушкой.
— Полин, — первой зовет меня бабушка. — Может чая? Зеленого с мятой?
Я отрицательно качаю головой, всеми силами сдерживая поток слез.
— Конечно, давай, — отвечает за меня дедушка и подходит ко мне, обнимая за плечи. — Поли, мне очень жаль.
— Мне тоже, — выдавливаю я, смотря в родные зеленые глаза.
— Все будет хорошо, — старается подбодрить меня, гладя по спине и улыбаясь. — Присядь.
Я послушно сажусь на стул и кладу лицо себе в ладоши.
— Не нужно прятаться, — бабушка ставит чашку ароматного чая передо мной. — Все должно наладиться.
На ее слова мне удается ответить только глубоким и обреченным вздохом.
Через час после дерьмового разговора с родителями я стою на крыльце главного корпуса нашего университета и пытаюсь надышаться холодным воздухом. Как бы я не любила зиму, но все равно две вещи в ней меня всегда цепляют. Первая — это невероятная красота. Только чего один украшенный город стоит. А если добавить к этому новогодние ярмарки, нарядную елку в центре площади, организованные открытые катки и горки, то атмосфера праздника становится просто сумасшедшей. Второе — это морозный воздух. Именно он всегда расставляет все мои мысли по полочкам. Поэтому я не спешу входить в здание и даю себе немного времени остудить пыл и успокоить собственные чувства.
— Замерзнешь же, — прерывает мое уединение Даня — староста группы, в которой я учусь. Парень выше меня примерно на десять сантиметров, с короткими русыми волосами, голубыми глазами и с мягкими чертами лица.
— Неа, — нахожу в себе силы ответить и даже слегка улыбнуться.
— Пошли, пошли, — он хватает меня на талию и тянет за собой в здание университета. — Пора учиться.
— Что здесь происходит? — мы с Даней оборачиваемся и видим недовольное лицо Лукина.
— О, Илюха, привет, — староста протягивает ему руки, на что Илья неохотно ее пожимает. — Что ты забыл в стенах родного университета?
— Как и все пришел на собрание, — переводит взгляд своих зеленых глаз на меня. — А может вы мне все-таки расскажите, что тут происходит?
— Ничего такого, — улыбается он, не чувствуя никакой неловкости, в отличии от меня. — Просто затащил нашу Полину в тепло, а то уже минут пятнадцать стояла на морозе и не заходила.
— А ты что стоял все это время и следил за ней? — я замечаю, как у Ильи напрягается челюсть.
— Конечно, нет, — смеется Даня. — Я говорил со старостой другой группы, и все время, пока мы общались, Полина стояла на крыльце, почти не двигаясь. Я уж хотел окликнуть ее, но к нам подошел преподаватель и кричать стало уже как-то не уместно.
— Понятно, — отвечает Илья, и я чувствую на себе его взгляд.
Мне на сегодня хватило выяснений отношений, поэтому даю себе указание, не вступать в перепалку с Лукиным. Буду вести себя так, как будто его нет.
Только вот как не обращать на него внимание, если от его пристального взгляда бегут мурашки по телу. Или мне кажется? Может это всего лишь смена температуры?
Собрание проходит быстро и мне даже удается на час отвлечься, откинув все гнетущие мысли на второй план. Нам объявляют, что в середине марта у нас закончится семестр, соответственно и сессия, а дальше будет преддипломная практика. Кафедра лично распределит каждого студента группы в выбранные организации для упрощения процедуры составления договора и подписания отчетов по пройденной практике.
Ответив на все возникшие вопросы, наш куратор отпускает нас на дальнейшие занятия. Единственная пара на сегодня находится в другом конце корпуса, поэтому я собираю вещи и выхожу из аудитории, направляясь к нужному кабинету.
— Полина, — слышу я за спиной голос Лукина и ускоряю шаг, но он продолжает идти за мной вниз по лестнице. — Максимова!
— Что? — резко останавливаюсь и разворачиваюсь к нему лицом. Илья не успеваем вовремя затормозить и врезается прямо в меня, но благодаря хорошей реакции он хватает меня за талию и притягивает к себе, не давая упасть. Мои обе ладони упираются в его твердую грудь. Даже достаточная плотная ткань его кофты не способна скрыть мышцы под ней.
— Если ты хотела прижаться ко мне, то сказала бы это сразу, — произносит он дразнящим голосом, а я чувствую, как от его прикосновений мой пульс предательски скачет. — Я же не против.