Не замечаю, как на это реагирует Полинин отец, потому поворачиваюсь обратно к ней.
— Я поеду, — произносит она, оглядываясь. — Не нужно заставлять их ждать.
— Их? Кого их? Он же в машине один, — Дашка спрашивает ласково.
— Мать хочет меня видеть.
— Может лучше не ехать?
— Я должна, — она сглатывает. — Должна, наконец, поговорить со своими родителями и окончательно дать им понять, что так продолжаться не может. Они не могут отравлять мою жизнь и жизнь дедушки с бабушкой.
Даша с недоумением смотрит на подругу, затем на меня, а потом снова на Полину. В ее глазах читается вопрос: почему Полина так откровенно обсуждает проблемы в своей семье в моем присутствии?
«Потому что я ее парень», — хочется сказать мне, но я молчу.
— Позвони мне, если что, хорошо? — расстроено просит Дашка.
— Конечно, — голос Полины почти неощутим. — Спасибо вам обоим.
После этих слов она уходит, и мы молча наблюдаем, как машина выезжает с парковки.
— Почему это вам? — блондинка поворачивается ко мне лицо, скрещивая руки на груди.
— Даш, — вздыхаю, пытаясь подобрать слова, а у самого в голове крутиться только одна мысль: я должен ехать за ней, но куда они поехали, я не знаю и беспомощность меня дико раздражает.
— Что происходит? — недовольно вмешивается Марк, за что я ему даже благодарен. — Почему моя девушка, так на тебя смотрит, Илья?
— Ты у нее сам спроси, — быстро тереблю Дашку по макушке. — Объясню все потом, не дуйся.
— Илья! — вскрикивает она.
— Мама, я должен ехать, — подбегаю к родительнице. — Вызвать тебе такси?
— Не стоит, мы отвезем Катюшу, — опережает мама Марка.
— Да, сынок, езжай. Я вижу, как для тебя она важна, — я быстро целую маму в щеку, и не попрощавшись, прыгаю в машину, срываясь с места.
Однако, несмотря на все мои усилия, Полина с отцом исчезли раньше, чем я смог их догнать.
Глава 28. Илья
Вернувшись позже вечером домой, я не смог избавиться от нарастающего беспокойства за Полину. Я до сих пор не получил от нее ни сообщения, ни звонка. Стараясь не поддаваться панике, я ложусь спать. Но несмотря на физическую усталость, тревожные мысли не дают мне покоя. Только я закрываю глаза, в голове ту же возникают всевозможные сценарии, от простого недоразумения до чего-то более серьезного. Не помогает заснуть даже счет овец. Я лишь ворочаюсь с боку на бок, прокручивая в голове воспоминания о последнем нашем разговоре. Чувство тревоги сжимает мое сердце, мешая мне заснуть. В конечно итоге, под утро мне все же удается задремать.
Проснувшись первым делом, проверяю телефон, но от Полины до сих пор нет никаких новостей. Быстро набираю ее номер, но и в этот раз ответа нет. Поэтому я принимаю освежающий душ, думая, что он поможет мне собраться с мыслями, быстро подготавливаюсь к тренировке и решаю заехать к Полине, попытаться узнать все ли у нее в порядке.
Однако, когда я подъезжаю к ее дому и нажимаю кнопку домофона, меня охватывает новая волна тревожного предчувствия. Никто не отвечает. Я звоню еще раз, на всякий случай, но в домофоне по-прежнему тишина.
Где она? Что могло случиться, что она не написала и не позвонила? Полина без причины не может пропасть.
С отвратительным настроением направляюсь на тренировку, уже настроившись на ужасный день.
Каждое движение на льду дается тяжело, мысли путаются, а клюшка в руках кажется слишком тяжелой. Вместо привычного драйва я чувствую, как нарастает неуверенность. Самоотдача, которую я всегда выкладываю на льду, как будто исчезла, оставив только пустоту. Все, о чем я мог думать, это о Полине и о том, где она сейчас находится.
Громкий свист тренера разносится по арене.
— Идите все сюда.
Мы с парнями подъезжаем к борту и встаем полукругом.
— Сообщаю, вечером тренировки в зале не будет, но это не значит… — он опережает возгласы парней, поднимая руку и давая понять, что радостные крики не уместны. — Что вы должны расслабляться. У нас финал. Надеюсь, никому не нужно объяснять, что на кону?
Счастливые улыбки сползают с лиц товарищей по команде.
— Вот и отлично, — продолжает Николаич. — Если вопросов нет, то тренировка окончена.
— До свидания, — почти хором отвечаю парни.
— Илья, — тренер останавливает меня. — Зайди в раздевалку, как переоденешься.
Я молча киваю.
Покинув лед, я направляюсь в раздевалку. По пути, не обращая внимания на окружающих, прокручиваю все возможные исходы событий, но ни один из них не вяжется с Полиной. Что-то точно случилось.
Душ почти не приносит облегчения. Вода лишь смывает пот, но не избавляет от тревожного предчувствия. После душа я быстро одеваюсь, стараясь не задерживаться. В раздевалке парни активно обсуждают предстоящие игры, но я никак не участвую в их разговоре. У меня свои мысли, и я предпочитаю сейчас остаться наедине с ними.
Не попрощавшись с ребятами, направляюсь в тренерскую, где на диванчике уже сидит Николаич и Иван. Как только вхожу, Николаич поднимает голову и хмурится. В воздухе повисает тишина.
— Илья, присядешь? — тренер показывает на диван напротив.
— Спасибо, но я постою.
— Хорошо, — он внимательно изучает мое лицо. — Илья, что случилось?
— Вы о чем? — свожу брови на переносице.
— Куда делась твоя собранность, а координация? Да в конце концов, где твоя отдача на тренировках? Ты как бы был, но тебя как бы и не было.
Вздыхаю. Я не знаю, как объяснить, куда пропала острота и самодисциплина, с которыми я обычно подхожу к тренировкам. Все вдруг испортилось, и это очень меня угнетает.
— Все нормально, — произношу наконец, хотя все внутри сопротивляется моим словам.
Николаич все еще наблюдает за мной, его проницательный взгляд никуда не уходит. Поэтому я решаю взглянуть на Ивана и тут же вспоминаю, что у малышки скоро должна быть тренировка, только вот когда именно — я забыл.
— Иван, а когда у Полины тренировка у «Алмазов»? — удивляю вопросом обоих тренеров.
— Завтра, в 10, — придя в себя, он отвечает уверенно.
Значит она точно ее не пропустит, только я не могу ждать до завтра. Мне нужно найти ее сейчас.
— Роман Николаич, если это все, то я могу идти?
— Илья, — его голос звучит с беспокойством.
— Я все знаю. Не переживайте, завтра на льду я буду в форме. Обещаю.
Николаич прищуривает глаза, явно сомневаясь, но быстро сдается.
— Хорошо, иди.
— До свидания.
Опустив голову, иду по длинному коридору, но, когда замечаю товарищей по команде, решаю пройти незамеченным. Совершенно нет настроения на болтовню. Не привлекая к себе внимание, прохожу вестибюль и почти выхожу из здания, но меня останавливает голос Макара.
— …и она такая, знаешь, начинает орать, как будто ее на месте убивают! — воодушевленно рассказывает Макар. — Я думал, что она с ума сошла! Пришла, значит, в регистратуру, а они ее не пускают. Она давай кричать, что там ее отец, и все такое…
В голове тут же возникает мысль о Полине. Мое сердце начинает биться быстрее. Мне не может так повести. Мать у Полины, конечно, тот еще фрукт, но это не может быть она.
— И что было дальше? — спрашивает кто-то из парней.
— Да фиг его знает! — продолжает Макар. — Я принес отчиму еду, так как дежурство было незапланированным, хотел подойти, поговорить с ним, но в итоге только стоял, слушал, как эта женщина кричит и возмущается. Нет, а чего она хотела? В реанимацию просто так попасть?
— А чего толком случилось то? — слышу голос Дэна.
— Как я понял, ее отцу стало плохо с сердцем.
— Оу, а старик-то хоть жив?
— Жив, по крайней мере пока, — он пожимает плечами. — Когда я уходил, был в реанимации.
— Жесть, — добавляет Марк.
— Кстати, чего я вам рассказываю-то, — он хлопает себя по лбу. — Эта женщина — мать Полины, тренера наших «Алмазов». Марк, ну ты знаешь Полину.
Я замираю.
— Знаю, — его голос тут же преобладает обеспокоенный тон. — Хочешь сказать, что мужик в реанимации — дедушка Полины?