— Мойся!
Я с трудом стягиваю с себя влажные штаны, которые липнут к коже и опять всхлипываю.
— Да не реви ты!
— Мне страшно!
— Не смей со мной сейчас спорить!
— Я не спорю! — обиженно взвизгиваю я.
И это моя ошибка, потому что дверь отъезжает, и в кабину врывается Оран с дикими глазами:
— Ты, что, бессмертная?
— Да лучше убейте меня, — шепчу я и убираю ладонью с лица мокрые пряди волос.
Оран отвечает мне неразборчивым рыком.
Вода струйками стекает по его груди, животу, и опускаю взгляд.
Его штаны намокли, и под влажной тканью можно угадать не только общие очертания его мужской плоти, но и яички и головку.
— Холодная вода, Саймон, — шипит Оран.
И в следующее мгновение я взвизгиваю под острым ледяным душем. Закрываю лицо, сажусь на корточки и вся съеживаюсь.
— Достаточно, — тихо отзывается Оран.
Вода теплеет, и я вздрагиваю.
— Встань.
Я не должна спорить и сопротивляться. Заставят, сломают и вынудят.
— Именно, Ви, — говорит Оран, нырнув в мои мысли.
Я встаю. Поджимаю губы, и Оран медленно выдыхает, вглядываясь в мои глаза:
— Не надо бегать, огрызаться, сопротивляться. Это все провокации, Ви.
Хочу ответить, что для бешеной зверюги и молчание будет провокацией, но медленно выдыхаю. Оран зло щурится.
Касается стены. Отъезжает очередная панель, вскрывая узкую нишу с дозатором, к которому я подношу ладонь под пристальным взглядом Орана.
Дозатор выпускает вязкую струйку холодного геля.
— Хорошенько помой себя во всех местах, — чеканит каждый слог Оран и выходит из душевой кабины, а ему вслед корчу злую рожу. — И это тоже лишнее. Как принято?
— Поняла, — бурчу я и размазываю гель по животу в густую пену. — Со всеми надо быть хорошей девочкой.
— Именно.
Глава 13. Мур
Выхватываю из ниши тонкое полотенце. Промакиваю волосы от лишней воды, затем обматываюсь и сглатываю, когда раздается тихий голос Орана:
— Выходи.
Дверь отъезжает.
До конца не могу осознать то, что я посреди космоса в одном шаттле с тремя оборотнями.
Не сбежать.
Выглядываю. С волос капает вода.
Оран сидит голым на койке и буравит меня таким взглядом, будто сейчас кинется на меня и убьет.
— Сними полотенце.
— Пожалуйста… — с трудом выдавливаю я из себя.
Член его вздыблен. Багровая головка, набухшие вены. С угрозой вздрагивает под моим взглядом, и я медленно выдыхаю.
— Я думаю, ты и меня хочешь изучить, — недобро щурится.
— Нет…
По спине прокатывается волна слабости, страха и мурашек.
— Но меня ты иначе изучишь, — Оран с угрозой улыбается. — А теперь сними полотенце. Ты же вроде дошла своим умом, что надо быть хорошей девочкой, верно?
Почему Богар не идет спасать меня? Он должен защитить меня и отстоять.
— Защитить? Отстоять? — Оран вскидывает бровь. — А ты ему кто? Его сука? Нет. Ты собственность Син Вэ. И каждый из нас юридически Син Вэ.
— Это какая-то…
Я не успеваю договорить. Слова застревают в глотку, и я делаю болезненный и хриплый вдох.
— Снимай полотенце, — голос Орана становится тверже.
Непослушными руками стягиваю полотенце и роняю его на пол, и я понимаю, что Орана заводят мои жалкие попытки сопротивляться его воле: глаза темнеют, усмешка на лице играет.
Он тащится от своей власти надо мной. Реально ловит кайф от моего возмущения, которое отзывается в груди частым сердцебиением.
— А теперь на колени.
Я широко распахиваю глаза, но ноги сами подкашиваются от самодовольной улыбки Орана.
— Неплохо, — хмыкает он, когда я опускаюсь на колени.
Волосы липнут к коже. Соски набухают и твердеют от прохладного воздуха, и Оран опускает взгляд:
— У Богара ведь слабость к большой груди, а тут… все скромненько по его стандартам.
Страх бесследно растворяется под гневом. Я в бессилии поскрипываю зубами и поджимаю губы.
Скромненько, значит?
Оран смеется, и меня бесит, что его смех — бархатный с тихой хрипотцой, от которой я покрываюсь мелкими мурашками, будто по спине провели куском мягкого меха.
— И, важное, уточнение, — поднимает взгляд стальных глаз, — и никаких имплантов. Это, по его мнению, подлый обман.
Спазм отпускает мою глотку, и, не подумав, едко спрашиваю:
— А у тебя самого все свое?
И ведь он добивался от меня этой реакции и этого глупого вопроса. Может, он сам вложил его мне в голову?