Глубоко, развратно, будто желаю его высосать всего и поглотить без остатка.
Мягкий скользящий толчок, который заполняет меня до краев. Под волной удовольствия расплывается капелька боли, и царапаю напряженную мускулистую спину Лирама.
Чувствую на языке солоноватую терпкость, вдыхаю выдохи Лирама и раскрываюсь его уверенным движениям.
Никакого стыда.
Желание достичь вожделенного пика стерло в порошок все мои мысли и лишнюю сейчас скромность.
Лирам во мне, так пусть входит резче и глубже, и он подчиняется моему желанию, вновь впиваясь в губы на выдохе.
Внутренности скручивает, сжимает, а после они будто рвутся на пронизывающие спазмы.
Я слепну и глохну.
Мое лоно туго обхватывает член. Он врывается в меня в последних толчках.
Лирам с рыком вжимается в меня, разливается во мне пульсирующим потоком.
На несколько секунд я растворяюсь в ярком и громком забытье, и которого я со стонами выныриваю и запрокидываю голову, открыв шею для новых поцелуев.
— Сладкая…
Проводит языком по шее от ключицы и до линии челюсти и падает на спину, выскользнув из меня легкой болью.
Тяжело дышу, глядя на голубое небо, которое кажется настоящим. Не чувствую ног, слабые руки вздрагивают, и тяжело громко сглатываю. по виску катится слеза.
Медленно, но все же прихожу в себя. Реальность вновь принимает четкие очертания, возвращаются звуки леса с пением птичек.
Из лесных теней за мной и Лирамом наблюдают.
Закрываю глаза. Да к черту. Пусть смотрят.
— Ну ты и задачку подкинула, Лирам, — раздается одобрительный смех Богара. — Это же мне теперь придется тебя как-то переплюнуть.
— Это уже твои проблемы, — лениво тянет Лирам и закидывает руки за голову. — оран там еще не лопнул от злости?
Замираю, когда из лесных теней слева по траве стелется глухой и вибрирующий рык.
— Он злобно зайца жрет, — Богар смеется. — Наверное, представляет на его месте тебя.
— У нас тут мир, дружба и жвачка, — Лирам вытирает губы тыльной стороной ладони. — Или Альфа Оран желает выйти из союза?
Оран клокочет и урчит в кустах. Я приподнимаюсь на локтях, пытаясь разглядеть его в тени среди веток и густой листвы.
Показывается окровавленная морда со злобными оскалом. Нос сморщен, с клыков тянется кровавая слюна, глаза горят яростью и желанием меня сожрать. Щурюсь на Орана и с издевкой шепчу:
— А он был хорош.
Глава 27. Иди на ручки
— Ах ты… маленькая провокаторша, — ветер приносит смех Богара. — Оран, ну ее. Пошли за зайцами.
— А ты чего смеешься? — возмущенно интересуюсь я и ищу взглядом среди куство и теней Богара.
— Я вынашиваю мстю. А то ишь ты, раскричалась тут.
Оран продолжает урчать, злобно глядя на меня.
— А ну покажись и скажи мне про свою мстю в лицо, — цежу я сквозь зубы.
— Вот я всегда говорил, — отвечает Богар, — только девке сорвешь целку, то все. Другой человек.
— Вот говнюк, — медленно выдыхаю я.
Лирам рядом смеется:
— Было глупо верить, что они не явятся и все не испортят.
Слева из кустов выскакивает на четырех лапах Богар. Диковатый такой, пушистый и взволнованный. Пробегает по поляне, будто красуется, какой он большой, красивый и сытый.
Косит взгляд на Орана, который с рыком переключается на него. Надменно фыркает, и Оран медленно выходит из кустов, пригнувшись мордой к земле.
— Так, — Лирам вздыхает. — Я понял, к чему все идет.
А потом встает, рывком вытягивает из-под моей попы одеяло и накидывает мне на плечи.
Богар возмущенно смотрит на него.
— Грызню не устраиваем, парни, — Лирам приглаживает волосы и смотрит на меня, — а ты не провоцируй, Ви. Это Святыня.
— И ты меня в Этой святыне…
Наклоняется ко мне, прищуривается и шепчет:
— Секс — это про жизнь, а первый так тем более. И у многих народов потеря девственности была сакральным ритуалом и полна символизмом. И еще, Ви, в темные времена в лес к Альфам отправляли девственниц, чтобы те не устраивали охоту на смертных. Можно сказать, я отдал дань предкам.
— Ритуал, да? — цыкаю я.
Богар ворчит, что Лирам зануда, и Оран соглашается с ним, презрительно фыркнув.
— Нам пора, — Лирам разминает плечи и прыгает на четыре лапы, а затем потягивается, припав к земле.
Такой самодовольный и весь себя самцовый самец.
— Не так уж и хорошо было с тобой…
И все трое смотрят на меня с высокомерной снисходительностью, а Орану удается даже закатить свои волчьи глаза, чтобы показать мне, насколько моя ложь бессмысленна после визгов и криков. Они все слышали и видели.