- Не верю, что папа вот так просто взял, и оставил его! – я подняла голову с плеча Тэваза, который с интересом слушал мамину речь. – Это не про нашего папу!
- Саша - это тот твой мужчина, который ждал… должен был ждать тебя здесь? – спросил Тэваз.
- Да, тот самый, - произнесла я, чувствуя какую-то двойную досаду: неужели Саше было настолько всё равно, что со мной случилось, и как неприятно, что это понял Тэваз. От неприятных ощущений, нахлынувших в связи с полным безразличием бывшего к моей судьбе, свело скулы и потому я просто оказалась неспособной добавить что-либо ещё к своему ответу.
- Папа сначала хотел привлечь его как подозреваемого к делу о твоём исчезновении. Но сам так сильно переживал твою пропажу и то, что Александр повернулся к нам спиной в такой момент, что папа, - а он уже знал из собранной информации, что твой… что Александр ни при чём, - просто вычеркнул этого человека из нашей жизни, решив, что лучше займётся поисками сам, чем с таким помощником. Мы старались даже не вспоминать, как его и зовут.
- Поверить не могу, - я всё ещё не могла прийти в себя от услышанного, но тут Тэваз поцеловал меня в макушку, словно утешая, провёл рукой по моему плечу и чуть сильнее прижал меня к себе, чем заставил выбросить из мыслей эту неприятную ситуацию.
Я снова прильнула к любимому мужчине, обняв его в ответ, а мама продолжила рассказывать нам, как проходили поиски, которые, естественно, ни к чему не привели.
Краем уха я услышала, как открылась входная дверь – наша гостиная находилась рядом с ней, - и, зная, что это должен был приехать отец, я вскочила с дивана и кинулась в коридор. С разбега я бросилась ему на грудь и неожиданно для себя самой разрыдалась.
Я не плакала, когда утешала маму, но сейчас, когда почувствовала, что рядом, наконец, тот, кто всю жизнь был для меня опорой, моим кумиром и образцом, не смогла сдержаться – я же так и остаюсь в своём возрасте его маленькой девочкой, и менять это не хочу. Ну, не во всём, по крайней мере.
Меня обняли сильные и надёжные отцовские руки, а когда я подняла к нему своё лицо, чтобы заглянуть в его карие глаза, увидела, что и в них, передавших мне цвет по наследству, блестит непрошеная влага. Это было невероятно – мой отец плачет!
- Папа, папа! – я больше ничего не могла выговорить, только и продолжала повторять одно это слово, и было так радостно, так хорошо – вот теперь я верю, что вернулась домой.
- Когда? – спросил отец. Удивительная у него способность: для вопроса, который я бы сформулировала десятком слов, ему требовалось лишь одно.
- Совсем недавно, от силы час прошёл.
Мы так и стояли на пороге, отец даже не успел разуться. Он гладил меня по голове и не мог насмотреться на свою дочурку – живую и невредимую. Но вдруг папа повернул голову в сторону – уже ближе к нам подошёл Тэваз, а с ним и мама.
Я улыбнулась – плечи моего мужчины гордо расправлены, взгляд решительный, уверенный, но при этом открытый, добрый. Никто бы не сказал, что Тэваз держится хорошо, потому что он не «держится» - он такой и есть: сильный, уверенный в себе, готовый броситься в самую отчаянную схватку, если знает, что иначе не выжить, не победить или не получить своё. И его внутренняя сила и решимость ощущается каким-то неизвестным ещё пока органом чувств, интуитивно.
- Это кто? – спросил отец, а в голосе его прозвучали хорошо знакомые мне стальные нотки.
Ответить я не успела, хотя очень хотелось затараторить: папочка, ты только не волнуйся и не ругайся, но это…
- Тэваз, - представился мой любимый и протянул отцу руку.
Не сразу папа оторвал от меня одну руку, но вот уже он принимает рукопожатие Тэваза, а мы с мамой в страхе переглядываемся: никогда нельзя с уверенностью сказать, какое решение по тому или иному вопросу примет мой отец. Вот сейчас, например, он может принять Тэваза как родного сына, как моего… будущего мужа, а может и указать рукой на дверь, и всё, и никакая благодарность за доставку меня по домашнему адресу не сможет помешать отцу запретить любые отношения между нами.