Такой подход к предметам был связан с тем, что оба курса увлекли меня своим оригинальным звучанием, глубиной научной проработки их составителями и предчувствием того, что они могут составить основу моей будущей научной деятельности, если до этого дойдет.
Увидев конспект, доцент был в восторге и, повернувшись к методисту, попросил у того экзаменационную ведомость нашей группы, где исправил оценку «хорошо» на «отлично», а затем то же сделал и в моей зачетке.
Затем, помявшись немного, он попросил у меня конспект, так как объяснил, что готовит к изданию методическое пособие по курсу, а у меня конспект выполнен с большим толком, чем его записи, по которым он готовился к лекциям.
Было жаль расставаться со своим трудом, но я понимал, что если в данном опусе мне что и принадлежит, то, в лучшем случае, это записи и рисунки, выполненные цветными чернилами.
Впоследствие, я очень сожалел, что отдал Чиркину конспект, так как со следующего года, он уже работал в Минском радиотехническом институте на должности заведующего кафедрой СВЧ, и могло случиться так, что я смог бы претендовать на читку этого курса, если бы остался в аспирантуре.
Третий экзамен, который относился к курсу по технологии производства полупроводниковых приборов, я сдавал заведующему кафедрой Дудко, второму человеку после декана на факультете.
К этому предмету, не смотря на его простоту, я готовился исключительно тщательно, помня, что отказался работать на кафедре этого господина, отдав предпочтение декану.
Преподаватель не стал спрашивать меня по билету, пренебрежительно махнув на него рукой, а снова завел вопрос о моей дальнейшей судьбе, заявив, что у него есть место в аспирантуре, и он мог бы включить в число кандидатов и меня.
Я, не собираясь менять кафедру, дипломатично заметил, что, хочу вернуться домой, в Киев, поэтому мне не стоит становиться помехой тому, кто мечтает заниматься научной работой.
Такой ответ не мог не удовлетворить преподавателя, тем более что я разбудил его воспоминания о Киеве, где он, оказывается, проработал десять лет в каком-то НИИ и преподавал в КПИ.
Наша беседа, в дальнейшем, вертелась вокруг новостей из Киева, и больше всего моего визави интересовали «соленые» факты трагедии, которая произошла 13 марта 1961 года в районе Бабьего Яра, когда на город, сквозь разрушенную дамбу выплеснулось содержимое из отходов кирпичного завода и песка из Днепра.
Довольные состоявшейся беседой, мы мирно расстались, а в моей зачетке была зафиксирована еще одна оценка «отлично».
Получив такую же оценку по клистронам, магнетронам, телевизионным трубкам, лампам прямой и обратной волны, а также прочей ерунде, я почивал на лаврах. Ведь оставался всего лишь еще один экзамен по научному коммунизму.
Принимал экзамен пожилой профессор с любопытной фамилией Косоротов - напыщенный, пожилой мужчина, в идеально отглаженном костюме,
Рядом с ним на экзамене присутствовала юная ассистентка кафедры, видимо, недавно окончившая гуманитарный институт.
Когда я подошел к аудитории, то увидел явное смятение в рядах сдающих, казалось, примитивный экзамен студентов.
На сдаче собралось сразу четыре группы нашего потока, то есть около ста человек. Поэтому можете себе представить толпу, которую каждые очередные пять минут пополняла жертва Косоротова, вылетающая из аудитории, будто бы ей придали вторую космическую скорость.
При этом число не сдавших экзамен равнялось «счастливчикам», одаренным больным на голову профессором удовлетворительной оценкой.
Мне бы «не соваться поперед батька в пекло»! Но, находясь в эйфории от успешной сдачи сессии, я нагло проследовал в аудиторию мимо дрожащих в ужасе студентов.
Взяв билет, я удовлетворенно хмыкнул, так как самым «сложным» вопросом в нем были «причины возникновения кризисных явлений в экономике буржуазных стран».
Я не стал готовиться к ответу, а павлином прошествовал мимо симпатичной ассистентки и заявил профессору, что буду отвечать без обдумывания.
Тот побагровел, как будто я сказал какую-то непристойность, и жестом показал мне, чтобы я располагался перед его персоной.
Просмотрев содержание билета, он предложил мне сообщить ему три основные причины возникновения кризиса и, после того, как я отчеканил ему формулировку из учебника, молча схватил мою зачетку и пошел с ней к двери.
Я, с ошеломленным видом, последовал за ним и увидел, как профессор Косоротов с перекошенным лицом открыл дверь из аудитории и бросил мою зачетку в сторону коридора.
Затем, ничего не говоря, он схватился за грудь и начал ловить раскрытым ртом воздух, после чего с грохотом свалился на пол без сознания, растянувшись вдоль коридора.