К ее любимым афоризмам относились, например, такие перлы: «Кончай тарахтеть, как хер по коробке», «Страшный рак, только глаза в жопе», «Умная голова, а дураку досталась», «Ума нет, - считай калека!»
Ее квартира состояла из двух комнат, одну из которых занимала Ирина Петровна, а вторую, не проходную, снимал я.
Платил я за комнату сто пятьдесят рублей. Еще столько же стоило мне трехразовое питание, за которое отвечала хозяйка.
Первый семестр, пока мы учились в заочном режиме, стипендия нам не полагалась. Однако семисот пятидесяти рублей, которые присылал мне ежемесячно отец, было вполне достаточно, так как «на мелкие расходы» у меня оставалось четыреста пятьдесят рублей.
У Ирины Петровны было два сына, причем младший, как я уже отмечал, ушел по очередному призыву в армию, а старший сын - отец семейства, работал фрезеровщиком и был хроническим, но тихим и спокойным алкоголиком. Он жил недалеко от матери и лишь изредка ее навещал.
Поэтому вначале хозяйка всю неиспользованную материнскую нежность перенесла на меня. Она часто стирала и гладила мои вещи, а также готовила разные деликатесы, в том числе «макароны по флотски» и, так называемую, шестичасовую рыбу, которая в процессе длительного тушения в томатном соусе превращалась в сплошное месиво, а кости хребта становились мягкими, как в консервах «бычки в томате».
Иногда хозяйка покупала на базаре осетрину, которая продавалась буквально на каждом шагу. Из рыбы она готовила изумительное блюдо, по своим вкусовым качествам напоминающее жаркое из высококачественной свинины.
Гигантскую голову рыбы хозяйка использовала для приготовления необычайно вкусной, наваристой ухи.
По сравнению с убогой пищей в студенческой столовой, где деликатесом считалось отварное говяжье вымя, я, конечно, питался по высшему разряду.
Однажды я предложил хозяйке перейти в обед на питание черной икрой, так как пол-литровая банка икры с верхом на базаре стоила не дороже двадцати рублей.
Эксперимент прошел не совсем удачно.
Набирая из банки икру столовыми ложками и закусывая ее свежим, белым хлебом, я, развалившись на кровати, «ловил кайф», но затем обжорство привело к неприятным последствиям, так как мне пришлось многократно бегать в туалет, находящийся во дворе нашего дома.
Расстояние до туалета составляло около ста пятидесяти метров! Причем, поскольку я жил на втором этаже, то преодолевал длинный коридор, населенный множеством соседей, как правило, находившихся в процессе приготовления еды, издающей кошмарные запахи, на индивидуальных газовых плитах, вынесенных в этот коридор.
Они, извещенные о моем начинании ехидной Ириной Петровной, доброжелательно улыбаясь, желали успешного облегчения и «ржали» вслед, как кони.
В результате, я твердо усвоил, что примитивная пища часто оказывается более приемлемой, чем деликатес, съедаемый в избыточном количестве.
Об этом моем открытии не знали студенты института, взбунтовавшиеся из-за отвратительной пищи, которую им предлагали в студенческой столовой.
Этот бунт закончился снятием ректора с занимаемой должности и улучшением на короткое время, ассортимента блюд, остававшихся такими же несъедобными, как и раньше.
Я быстро разобрался с расположением зданий в институте. Учебных корпусов оказалось четыре, один из которых был частично заселен семьями преподавательского состава.
Я получил студенческий билет и направление на авиационный завод, который в то время также имел закрытое название «Почтовый ящик».
Меня, как и всех других студентов нашей группы, определили в механический цех, где мы должны были освоить специальность слесаря по работе с шарошкой.
Это была кошмарная специальность.
Представьте себе огромный цех, в котором, на расстоянии двух метров друг от друга, прикрывшись металлическими щитами, стоят рабочие, которые в руках держат вращающиеся под воздействием давления воздуха устройства, заканчивающиеся фрезами разнообразной формы и величины.
Эти устройства назывались «шарошками».
Каждому слесарю выдавались деревянные шаблоны причудливой формы, причем их идеально гладкая поверхность была обработана несмываемым лаком серого цвета.
Рабочему, кроме шаблонов, выделялось определенное количество одинаковых деталей, которые, как правило, имели криволинейную поверхность.