При расставании Элеонора чмокнула меня в щеку, чем привела в полное изумление Сережу, и предложила встретиться со мной в ближайшее время, на что я ответил, что сообщу через ее соседа время, когда буду свободен.
Так закончилось наше первое свидание, предшествующее бурному, но короткому роману с необычной девушкой.
Основными предметами, которые мы изучали в институте на протяжении первого семестра, были аналитическая и начертательная геометрии, химия, физика, а также введение в основы электротехники и черчение.
На экзаменационной сессии в январе надо было сдавать экзамены по обеим геометриям, а по остальным предметам нас ожидали зачеты.
Нам подтвердили, что студенты, получившие по этим экзаменам не менее восьми баллов, со второго семестра продолжат обучение на очном отделении, а лица, не выполнившие этого условия, либо продолжат учебу на заочном отделении, либо будут отчислены из института.
Такая жесткая позиция ректората, наряду с тяжелой работой на заводе, вынуждала студентов, попавших, по инициативе изобретательных чиновников, в мясорубку, продолжающуюся всего пару лет, а затем отмененную, как неудачную, трудиться на износ, позабыв об отдыхе и других развлечениях.
Поэтому с конца октября до начала февраля я встречался с Элеонорой всего несколько раз, в результате чего наши чувства постепенно разрастались, причем темпераментная девчонка искала встреч со мной даже возле лабораторного корпуса института, привлекая внимание моих сокурсников своим внешним видом, что тешило мое самолюбие.
Лекции по аналитической геометрии читал тихий и незаметный доцент, фамилию которого я не запомнил.
Зато практические занятия вела та рыжая ведьма, которая удосужилась незаслуженно поставить мне на приемном экзамене оценку «хорошо».
Лекции по начертательной геометрии читал заведующий кафедрой, профессор украинской фамилией, который также вел в нашей группе практические занятия.
Это был толстый и высокомерны обрусевший хохол, который, несмотря на желание казаться большим интеллигентом, объяснялся на ужасном суржике.
Он не терпел возражений в свой адрес и мгновенно становился смертельным врагом тех студентов, которые позволили хотя бы однажды возразить ему даже по незначительному поводу.
Аналитическая геометрия была элементарным предметом и давалась мне безо всякого труда. Но с первого же практического занятия у меня с ведьмой установились странные отношения.
То ли она вспомнила, как подло обошлась со мной во время устного экзамена по математике, и ее стала мучить совесть, то ли мои едкие высказывания насчет Софьи Ковалевской вызвали у нее чувство неприязни ко мне.
Я стал единственным студентом в группе, которого она на каждом занятии ехидным голосом приглашала к доске.
Этим она вызывала смех студентов и любым путем старалась меня унизить, чего ей никогда не удавалось сделать, так как я всегда был готов к занятиям, понимая, что только таким образом смогу поставить ее на место.
Однажды после занятий она попросила меня задержаться в аудитории, где наедине заявила, что у нее уже один такой умник, как я, есть дома в лице мужа – студента четвертого курса нашего института, а потому не желает, чтобы я смотрел на нее такими жадными глазами.
Большей глупости придумать было невозможно. Но я посчитал, что объясняться с ней ниже моего достоинства, и, смеясь в душе, заявил, что ничего не могу с собой поделать, так как, впервые увидев ее на экзамене, я просто потерял голову.
В продолжение я сказал, что теперь ее образ преследует меня даже тогда, когда мне приходится обдирать магниевые детали шарошкой на заводе.
Рыжая змея не казалась мне абсолютной дурочкой, а любому нормальному человеку было понятно, что я просто ерничаю.
Она же с серьезным видом, стала убеждать меня, что вокруг есть много интересных девушек, и я еще найду свою единственную подругу.
Я тут же хотел спросить у нее, почему единственную, но воздержался и с расстроенным видом, понурив голову, покинул аудиторию, еле сдерживая хохот.
С этого момента преподавательница перестала быть моим врагом.
Она, как заговорщик, подмигивала мне на занятиях, перестала вызывать к доске и задавать глупые вопросы, считая, что я, итак, весь исстрадался от неразделенной любви к ней.
Мои товарищи по учебе уловили произошедшие изменения в отношениях математички со мной и стали отпускать в мой адрес сальные шутки, на что я никак не реагировал.
Она поставила мне, единственному в группе, автомат перед экзаменом, что было равносильно оценке «отлично» на самом экзамене, и все решили, что у нас с дамой «дело на мази».