Помимо неприятного и противоречивого чувства, появляется еще и стыд за свой эгоизм. Не у всех и не всегда, но в большинстве случаев, и это второй круг ада. Не избавившись от навязчивой идеи предательства, тебя еще начинает подъедать и совесть за твои мысли. «Как я могу о подобном думать? Ведь человек не обязан ограничивать свой мир только на мне, это неправильно!» Ведь все предельно ясно для тебя, так почему тогда становится так больно при виде человека, который перестал смотреть только на тебя? Почему так мерзко от вида его улыбки, подаренной кому-то еще? Есть же ты. Ты, по-настоящему преданный ему друг… Преданный им друг.
Хуже становится не только от постоянного вида его общения с другими и постоянном самобичевании, но и от незримой и практически неосязаемой цепи на твоей шее, что не дает тебе сказать ему это. Из раза в раз наблюдая его в компании других людей, ты чувствуешь, как частичка тебя умирает, а вслед за ней пропадают светлые эмоции, связанные с этим человеком. Хотя, правильнее будет сказать, омрачаются. Да, забыть их невозможно, из головы такого уже не выкинешь, поэтому ты начинаешь чувствовать, как в тебе зарождается новое чувство. Злоба. Обида. Непонимание.
Ты пытаешься убедить себя в том, что тебе теперь наплевать на этого человека, что тебе все равно, с кем он общается, но это не так. Это все еще самообман. Ложь, которая со временем превратится в правду, если давать ей и дальше питаться твоими отрицательными чувствами. Избранный тобой человек все еще даже не догадывается о том, что происходит у тебя на душе, и от этого еще больнее, хотя, опять же, себе ты в этом не признаешься.
Конечно, настанет момент, когда человек почувствует похолодание в ваших отношениях. Почувствует, что вы отдаляетесь, но уже не сможет ничего сделать. За редким исключением, но это не твой случай. «Но ведь все шло хорошо, так почему ты стал таким?» — вот что он спросит. И опять внутри все взорвется от обиды, ведь он не понял, он не видит, каково тебе сейчас! Можно ли его назвать другом после такого?
Ты не скажешь правды, ведь ты гораздо, гораздо выше этого, и если он не понял, то это его проблемы. И не важно, что после этого ты останешься один, ведь ты сделал все правильно. Наверняка он попробует еще не раз с тобой поговорить, постарается наладить контакт, извиниться, не понимая, в чем его вина. И ты ему откажешь, хотя в глубине души тебе будет очень больно от этого, ведь часть тебя была готова его простить и принять таким, какой он есть. В тот момент, когда ты ему откажешь, эта часть умрет окончательно, оставив вместо себя лишь горький пепел, который и придаст тебе новый, безжизненный цвет. Возможно ты изменишься после этого, станешь более резкий, циничный, хладнокровный. Перестанешь близко подпускать к себе людей, разучишься привязываться. Ты станешь новым человеком, больше не способным страдать из-за кого-то, забывшим, что такое привязанность и научившимся запросто отпускать людей, когда те уходят, но вот тебе вопрос — после всего, будешь ли это еще ты? Нет. Лишь серая, мертвая часть, которая была когда-то тобой, не способная познать удовольствие от настоящей дружбы. Озлобленная на весь мир, обиженная тень человека, доверие которого так жестоко растоптали.
Но я отвлекся. Сейчас меня должны волновать совсем другие мысли, но почему-то я просто не могу думать о другом, заметив взгляд Саши. Некогда озорной блеск ее необычных, зеленых глаз потух, а жизнерадостное личико стало неотличимо от маски. Аня этого не замечала, а я вот смог. Сколько раз я видел такой взгляд, наполненный скрываемой горечью и тоской. Улыбка, больше не дарящая тепло, натянутая и неровная. Я не раз сталкивался с подобным, поэтому сразу понял, что все плохо.
Началось с того, что мы пересеклись со сталкершой в пустом коридоре после уроков. Случилось это примерно так же, как и с Настей, за тем исключением, что я не знал, как реагировать на эту девушку… хотя, из-за ее низенького роста и комплекции, скорее девочку. Получилось так, что она сама не ожидала этой встречи, поэтому растерялась, столкнувшись со мной один на один. Было видно, что она хотела что-то сказать, но не решалась, постоянно краснея и отводя взгляд.
— Не бойся, я не кусаюсь, — ободряюще улыбаюсь ей, —ты ведь о чем-то хотела поговорить со мной, я прав?
Нерешительно подняв глаза, девочка мялась какое-то время, а после подошла ближе.
— Я… ну… я бы хотела с тобой подружиться, — тихо пролепетала она.
Аня оказалась только за, обрадовавшись, что дела наконец-то идут в гору, и у нее появляются новые подруги. Я тоже не видел причин отказывать, все же она просто предлагает мне дружбу, ведь так?
— Не вижу никаких проблем, — черт, прозвучало слегка высокомерно, но увидев ее загоревшиеся от радости глаза, я понял, что значения она не придала моей фразе, услышав лишь суть. — Давай дружить.
Вот такая вот простая и по-детски сказанная, на первый взгляд, фраза и стала началом конца. Девочка счастливо пискнула и бросилась мне в объятья, вызывая странное чувство в груди, но меня не это волновало. За ее спиной, поднявшись по лестнице на этаж, стояла Саша. Вечно улыбающаяся подруга сейчас замерла с каким-то отрешенным лицом. Да-а, это противное чувство, этот странный, пронзающий укорительный взгляд — я помнил старых друзей и товарищей, которые часто приходили ко мне рассказывать о своих проблемах. Я уже смутно помню их лица, но вот их глаза были такие же, как и у Саши сейчас — тусклые, безжизненные и бесконечно печальные. Не знаю почему, но они все шли ко мне, когда им было больно, поэтому я и запомнил это странное чувство. Чувство, будто человек перед тобой рассыпается на части со странной улыбкой на губах.
И Саша улыбнулась. Той самой улыбкой, что несла в себе печаль. Она молча показала на часы и указала вниз, давая понять, что будет ждать меня внизу.
Как ни странно, Аня ничего не поняла, хотя в понимании людей, как мне казалось, она далеко впереди меня. Возможно, она просто не сталкивалась раньше с таким, поэтому и не поняла. Со временем она почувствует отношение Саши к ней, но как бы не стало, после будет уже поздно. Правильнее всего было бы рассказать о своих мыслях Анне, думаю, что она сможет подобрать правильные слова и убедить подругу, но вся проблема именно в Саше и ее собственническом характере. Я не психолог, так что и малейшего понятия не имею, что в такой ситуации надо делать, но в чем я на сто процентов уверен, так это в том, что это очень плохо. Плохо в том плане, что Ане ничего не остается, кроме как дружить только с Сашей. Может, парней ее подруга еще и принимает, но вот девушек, похоже, не очень любит, хотя я могу быть и не прав.
Девочку звали Вика, и что интересно — по характеру она оказалась такой тихоней, которая периодически вылазит из своей скорлупы, чтобы поразить окружающих каким-то очередным своим необычным поступком, сохраняя один только ей понятный баланс действий и бездействия. И она оказалась довольно прямолинейная. Понять ее чувства ко мне не составило особых проблем — девчушка с незримой грацией слона в посудной лавке, пыталась аккуратно намекнуть мне о симпатии, которую стала питать ко мне не так давно. Старалась дотронуться, взять за руку, точнее, ухватиться за краешек одежды, невзначай уткнуться в меня — в общем, проявляла всяческие знаки внимания. Ей было просто приятно находиться рядом со мной, о чем говорила ее вечно сияющая довольная мордашка. Но она не наглела и не пыталась навязаться, порой довольно парадоксально ведя себя — сдержанно и не позволяя лишнего. Телефон Вика у меня не решилась попросить, в отличии от той же самой Насти, которая, кстати, тоже начала со мной общаться, вызывая синие экраны смерти у одноклассников. Мне даже показалось, что девушки будто заново начали узнавать друг-дружку, видя, как они о чем-то шепчутся, глядя на меня. Попытаться понять о чем, я не стал, понимание женщин у меня ниже среднего, главное, что они улыбаются и Аня счастлива от появления новых подруг.
Эйфория не на шутку вскружила голову девушке, и ее можно понять — красивый парень, который сам напрашивается на встречу и пытается всегда быть рядом, неплохая мужская компания, готовая защитить тебя, новые подруги, которые в тебе видят что-то светлое и позитивное, даря этот самый позитив в ответ — что еще надо для счастья? Вот только перемены в Саше она попросту не заметила. Я тоже не спешил бить тревогу, ведь я мог и ошибиться. Аня обладала невероятной добротой и светом, чем и притягивала людей, просто она не умела этим пользоваться, так что она могла вполне переменить отношение подруги к другим девушкам. Да и у меня особо времени обдумать не было — повседневная рутина требовала всей моей концентрации. Никогда не задумывался, что самые банальные вещи могут быть такими сложными и непривычными, когда ты в чужом теле. Все, что мне оставалось — ждать и наблюдать за Сашей, которая с каждым днем мрачнела все больше.