Хэ Цзябинь не мог понять — притворяется Фэн или вправду забыл, что вызывал его. На самом деле Фэн, конечно, ничего не забыл, но сейчас тянул время, вспоминая разные подробности о Хэ Цзябине и прикидывая, как именно с ним говорить. Да, работник этот не из передовых, часто вылезает со своим мнением, весьма дерзким и странным, любит скандалы, падок на теоретические разглагольствования — чуть что, поминает Маркса или Энгельса. Недавно он даже полез к начальнику управления Фан Вэньсюаню с жалобой на самого Фэна, который получил всякие «дары природы» от благодарных сотрудников с разных электростанций. Хорошо еще, что Фэн передал все эти подношения Хэ Тин и громогласно заявил, что ему самому, мол, ничего не надо. Правда, Хэ Тин послала ему на дом орехов и вина, но он заплатил за них, хотя цена была чисто символической.
И все-таки Хэ Тин поступила неосторожно — весь город узнал об этих дарах. Только глупец сам вкладывает нож в руки своему противнику! Фан Вэньсюань ухватился за эту историю и на заседании парткома разразился речью о том, что нельзя выделять государственные средства на объекты, не входящие в план, нельзя руководствоваться субъективными интересами — надо думать о том, какой резонанс будут иметь твои поступки. «Жалкий трус и лицемер!» — в душе возмутился Фэн Сяосянь и с большим пафосом ответил:
— Да, мы должны сохранить лучшие партийные традиции! В прошлом мы пережили немало трудностей, еще более тяжелых, чем сейчас: сопротивление японской и американской агрессии, войну против гоминьдана, земельную реформу, трехлетний голод на рубеже пятидесятых-шестидесятых годов… Но все вынесли. А почему? Потому что авторитет партии стоял высоко. Авторитет этот создается работниками всех звеньев и организаций, однако сейчас некоторые коммунисты забыли о прекрасных партийных традициях, оторвались от масс, иногда даже нарушают дисциплину и законы!
Это называлось «дудеть в свою дуду». Никто на заседании так и не понял, что хотел сказать Фэн. Дело было всего лишь в том, что он не хотел ссориться с Фан Вэньсюанем при всех. На людях он всегда придерживался принципа «большой мудрец похож на глупца», а сам втайне уже давно копил силы для схватки и окружил Фана своими людьми. Те без промедленья докладывали заму не только о каждом шаге его начальника, но и о еще не осуществленных замыслах, причем не жалея красочных подробностей.
Что в нем такого выдающегося, в этом Фан Вэньсюане? Чем он лучше других? В революции начал участвовать в сорок первом, на два года позже его, Фэна, но именно Фан Вэньсюаня сделали впоследствии начальником управления. Почему? Да только потому, что он образован, хотя на самом деле образование штука скверная, ведет ко всяким идеологическим вывихам… Фэн Сяосяню показалось, что стоящий перед ним Хэ Цзябинь чем-то очень похож на Фан Вэньсюаня. И только мелькнула у него эта мысль, как Фэн сразу же сообразил, что ему нужно, и начал ходить кругами возле своей жертвы:
— Как у тебя дела в последнее время?
— Какие дела? — недоуменно спросил Хэ Цзябинь.
Начальник нахмурился. Что за тон? Разве можно так разговаривать с руководством? Это же неуважение! Но он не показал своего недовольства, а терпеливо пояснил:
— Ну, к примеру, на работе, в политучебе, в личной жизни…
Хэ Цзябинь понял, что этот многоопытный политработник совсем не случайно вызвал его, такого маленького человека, и дело тут не в перемещении по службе. Наверняка эта Хэ Тин нажаловалась, что Хэ Цзябинь не включил в свой индивидуальный план учебу у Дацина и не собирается сдавать необходимый отчет. Но раз Фэн не упомянул про это, зачем же Хэ Цзябиню предвосхищать события? На туманный вопрос лучше всего дать столь же туманный ответ, и он сказал:
— Вроде бы все нормально…
— Этого мало! — торжествующе произнес Фэн. — Наше управление уже два года как достигло уровня Дацина, и теперь требуется, чтобы каждый наш работник подходил к оценке своего труда с этой меркой…
«Ну вот, началось!» — подумал Хэ Цзябинь.
— Как ты выполняешь индивидуальный план учебы у Дацина?
«Прекрасно знает, что я не включал этого вида учебы в индивидуальный план, Хэ Тин давно ему все доложила, но он лицемерит, ходит вокруг да около! Начальник управления сделал бы совсем по-другому, он бы прямо спросил: «Ты почему не запланировал себе учебу у Дацина и отчет не написал?» Похоже, что лицемерие у них — один из приемов политико-идеологической работы!»