На том совещании в ЦК один из выступавших недовольно буркнул, что единственный критерий оценки реальности — это практика, что Чжэн Цзыюнь поднял теоретический вопрос, не относящийся к теме совещания. Чжэн согласился, что его можно обсудить и в следующий раз, но сегодня тоже хорошо бы принять какое-то решение, потому что ведомства должны работать, а для этого нужно единство мнений в верхах. Если один руководитель или печатный орган говорит одно, а другой — совершенно другое, то что прикажете делать рядовым работникам, исполнителям? Нет уж, товарищи теоретики, обсудите все как следует, и тогда мы в стороне не останемся.
«Пусть другие говорят, что хотят, — в раздражении думал министр, — но тебе, Чжэн, лучше помалкивать. Что толку людей будоражить? Особенно опасно обнадеживать журналистов: если не выполнишь своих обещаний, так они тебя мигом в газете продерут. Вот тогда и посмотрим!»
Чжэн Цзыюнь еще нес что-то о том, как надо честно пропагандировать идеи председателя Мао, покончить с замашками «банды четырех», с привычкой затыкать одной фразой рты тысячам людей. Хорошо еще, что больше ничего не нагородил. Ведь что такое политика? Это умение держать нос по ветру, своевременно высказываться в духе руководящих указаний, а все остальное — чепуха!
Министр вышел из кабинета и вернул секретарю проект доклада для совещания начальников управлений и отделов.
— Товарищ Сяо И, я просмотрел доклад, серьезных конкретных замечаний у меня нет, но текст еще сыроват. Прошу тебя вновь подработать его с сотрудниками научно-исследовательского отдела, углубить содержание, отшлифовать композицию и стиль. Стиль должен быть не слишком официальным, но и не слишком разухабистым, чересчур громких и пустых выражений избегайте. Так что потрудись еще немного, хорошо?
В этом был весь Тянь Шоучэн. Он никогда не действовал собственными руками и четко не высказывал исполнителям своего мнения. Став секретарем Тяня, Сяо И хлебнул с ним немало горя, пока не привык. Каждое слово приходилось исправлять по сто раз, а почему и зачем — неизвестно. При работе с любым докладом Тянь Шоучэна секретарь терял в весе несколько килограммов, но постепенно он все-таки уловил некую закономерность в поведении начальника и придумал, как с ним управляться.
Сейчас Сяо И почтительно слушал министра, усердно листал проект и непрерывно кивал головой. Едва Тянь закончил речь, как он поддакнул:
— Да-да, я непременно учту все ваши замечания!
Думал же он только об одном; как расстричь доклад, перекроить его, первую страницу поставить на место третьей, девятую поменять с седьмой, несколько дней проволынить, ничего на деле не исправить, а накануне совещания, поздно вечером, привезти Тянь Шоучэну на дом. Тогда, ознакомившись с «новым» текстом, министр, как обычно, скажет: «На сей раз ты недурно поработал, значительно лучше, чем в прошлый».
В этот момент в приемную вошел Линь Шаотун. Он молча взглянул на Тянь Шоучэна, тот сразу же открыл свой кабинет, и они оба удалились, плотно затворив за собой дверь. Смешно! Как будто кому-нибудь интересно подслушивать их секреты! Все давным-давно знают, что у министра необычайно теплые отношения с Линь Шаотуном. Сяо И взял пачку бумаг, которую оставил ему Тянь, и, раздраженный, вышел. Ему вдруг захотелось убраться как можно дальше от этих беспринципных людишек.
Цзи Хэнцюань вручил Чжэн Цзыюню письмо и доклад Хэ Цзябиня:
— Это вам от министра!
Чжэн полистал бумаги, положил на стол и искоса взглянул на Цзи, стоявшего в сторонке:
— Ладно, займусь.
Эти слова обычно означали, что разговор закончен. Но как только секретарь вышел из кабинета, Чжэн снова взял письмо и доклад и принялся внимательно изучать их. Читал и легонько кивал головой.
Идеи Хэ Цзябиня, словно мягкие крепкие руки, довольно быстро захватили его. Но благодаря чему именно? Этого он еще не мог понять, а ему не нравилось, когда он чего-либо не понимает.
Так, так, кажется, сообразил. Эти документы многих заставят покрутиться! Однако ощущение недовольства не пропало: «У тебя не хватает смелости принять эти рассуждения всерьез?» — строго спросил он себя. Потом задумался, опустил голову и стал похож на боевого слона, готового броситься в атаку.