Отчаяние…
Мо Чжэн не услышал, как открылась дверь. Лицо Юаньюань было каким-то строгим, будто за плечами у девушки осталась дорога тоски и печали. У Е Чжицю дрогнуло сердце, когда она увидела Юаньюань. У девчушки ее возраста не должно быть такого лица. И тут Е Чжицю подумала, что она, всегда считавшая себя мудрой и проницательной, ничего не знает об этой области чувств, о том, как должно быть и как не должно. Она поняла только одно: что ей сейчас нужно уйти к себе в комнату и не мешать. И она ушла, печалясь и радуясь одновременно, раздумывая о том, что будет дальше.
Но дальше ничего особенного не случилось, если не считать того, что сказали друг другу их глаза.
Юаньюань на что-то рассердилась и отвернулась от него. Завитки волос у нее на затылке сводили Мо Чжэна с ума. Они так близко, можно дотянуться губами. Нет, сначала он должен сказать ей.
— Я должен сказать тебе…
— Нет! — Она резко повернулась, прервав его. — Ты ничего не должен мне говорить. Ты настоящий эгоист, думаешь только о себе! — Она еще больше рассердилась.
Дальше она его не ругала, но эти своевольные слова говорили о властной любви, с которой относятся лишь к своему мужчине. Впрочем, похоже, она действительно сердится. Неизвестно, что она думает, но ведет себя так, будто Мо Чжэн незаслуженно ее обидел. Скорее всего, она смотрит на него как на равного, поэтому и предъявляет такие жесткие требования. Когда это он вел себя эгоистично? Мо Чжэн не мог понять. Но раз Юаньюань так говорит, значит, так оно и есть. Он растерялся.
— Ты хочешь, чтобы я…
Он не решился произнести то, что собирался сказать: «Ты хочешь, чтобы я встал на колени? Хочешь, чтобы умер ради тебя?..» Старые слова. Сколько раз мужчины говорили их женщинам, однако каждый раз эти слова звучат как бы заново, заставляя дрогнуть сердце возлюбленной.
Мо Чжэн не стал продолжать — наверное, потому, что эти слова были слишком дорогими для него.
Юаньюань села на кушетку, тихо сказала:
— Я хочу есть. И пить.
Она так долго не видела его. Ей стыдно было признаться, что она голодна. Как же он сам не догадался? Все-то он делает не так! Где коробка с печеньем? Коробка стояла перед ним, но он не замечал ее.
— Вот глупый! — Юаньюань топнула ногой. — Да вот же она, на книжной полке.
Заваривая кофе, он от волнения плеснул себе кипятком на руку. Юаньюань тут же встрепенулась, подскочила к нему:
— Больно?
О, небо! Всякий забудет любую боль, когда его коснутся такие руки!
Глаза Мо Чжэна будто застлало туманом, и сквозь этот туман черты лица Юаньюань показались ему еще более мягкими. Он почувствовал, будто тает и боль в сердце постепенно растворяется, как бывало с ним, когда он слушал любимую музыку.
— Больно, — сказал он, поймав ее взгляд. — Вот здесь.
Он приложил ее руку к своей груди.
— Ох, — тихо сказала она, — ты меня напугал. — Она опустила глаза.
— Спасибо тебе.
Юаньюань чувствовала над собой его горячее дыхание, но не поднимала голову. Перед ее глазами была верхняя пуговица на его рубашке — черная пуговица, пришитая грубыми синими нитками. Эта маленькая деталь будто поведала девушке о его одинокой, лишенной тепла и заботы жизни. Она осторожно высвободила руку из его большой ладони и погладила эту черную пуговицу, с надеждой и страхом думая о том, ждал ли он ее все это время. А если ждал, что говорил себе о ней? И что он может сделать с ней сейчас…
Но он ничего не сделал — только взял ее руку, поднес к своим губам, поцеловал и спокойно отпустил. Потом помешал ложечкой кофе, подул и подал Юаньюань.
— Осторожно, горячий.
Юаньюань почувствовала некоторое разочарование. Принимая чашку, она пытливо взглянула в темные зрачки Мо Чжэна. Куда делись вечно прятавшиеся там уязвимость, настороженность и колючесть? В этих зрачках уже царила новая хозяйка. Она могла быть довольна, но все-таки не понимала до конца, насколько он ее любит, какова сила его любви…
Мо Чжэн знал, что это сон. Этот безрадостный сон приходил к нему часто, и он никак не мог избавиться от него. Тщетно он пытался открыть глаза. Ему снилось, что он неподвижно лежит посередине шоссе, а с обеих стонорон плотным потоком идут машины, велосипеды. Все они злобно звонят и сигналят, слов предрекая: «Ты уже никогда не встанешь. И мы будем ездить прямо по тебе».
Милиционер резко кричит ему: «Эй ты, хулиган, пьяница! Вставай! Я отведу тебя в отделение».