Размяв плечи, Рома наклонился, поднимая четыре иглы с пола. Они не воткнулись в него, отскочив от оружия, которое было спрятано под одеждой, и положил иглы на стол к остальным.
— Что нашло на твою кошку? — Ванда подлетела к Егору, который смотрел Соне в глаза и что-то тихо ей выговаривал. — Ты вообще представляешь, что было бы, если бы это был не Гаранин?
— Тогда бы он умер довольно мучительной смертью, и Соня была бы в этом совершенно не виновата. Был бы виноват я, и Диме пришлось бы меня как-то отмазывать, — Егор прикрыл глаза рукой, всё ещё не поднимаясь на ноги.
— И когда вы собирались мне сообщить, что хотели притащить в мой дом тварь, которая очень хочет меня убить? — холодно поинтересовался Роман, подходя к этой троице, сложив на груди руки.
— Ты зачем Ванду тварью назвал? — усмехнулся Егор, поднимаясь на ноги. Ванда при этом бросила на него злобный взгляд. — Насколько мне известно, никто из нас, кроме неё, не хотел убить тебя целенаправленно.
— Ну, она же не специально, — хмыкнул Роман и тут же поёжился, вспомнив весь спектр ощущений, когда он выбирался из насланного на него урагана, а также болезненное и длительное лечение последствий. — Почему твоя кошка решила на меня напасть?
— Она не… Это сложно, — выдохнул Егор. — Она ещё котёнок, и не понимает, что некоторыми своими поступками чертовски осложняет мне жизнь. Соня не хочет убить именно тебя, Рома. Просто она охраняет Ванду и очень хочет свести её со мной. Я понимаю, что звучит глупо и дико, но это так, — и Дубов развёл руками.
— Просто замечательно, — покачал головой Гаранин. — И что мне с вами делать?
— Понять и простить? — мягко спросила Ванда, преданно заглядывая Роме в глаза.
— Соня, — Егор повернулся к мантикоре, которая в это время пристально смотрела на Гаранина. — Не смей больше так делать.
— Да, Соня, если ты меня убьёшь, то вам негде будет жить, а Егор вряд ли сможет выкупить дом, который пустят с молотка после моей смерти. У него на это денег не хватит, — хмыкнул Гаранин, включаясь в игру в гляделки с кошкой.
— А я не хочу жить под мостом, — подтвердил слова Романа Дубов, стараясь достучаться до разума магической кошки. — Ты же на неё не злишься? — спросил Егор у своего потенциального арендодателя.
— Я всё равно ей ничего не смогу сделать, — пожал плечами глава убийц. — Но, я думаю, что продажа игл мантикоры на чёрном рынке немного сгладит возникшее между нами недопонимание, — усмехнулся Роман. — А дальше всё будет зависеть от её поведения.
— Рома, ты на связи? — Гаранин вздрогнул, услышав голос Ожогина в ухе. — Что-то странное происходит. Ребята сообщили, что Клещёв вышел из своей комнаты, в которой проторчал больше шести часов, и направился в сторону хранилища.
— Мне нужно идти. И, прошу тебя, никуда не выходи, — прямо посмотрел он на Ванду, после чего вышел из комнаты, включая микрофон. — Он с кем-то встречался?
— К нему в комнату никто не входил. И ещё, Моро снял всю свою охрану, которая находилась возле хранилища. И туда стекаются фландрийские наёмники. И вот это странно, — задумчиво проговорил Женя.
— Моро дал зелёный свет Клещёву на то, чтобы тот пробрался внутрь? Действительно, странно, — пробормотал Гаранин, выходя на улицу через служебный выход. — Но, если они работают вместе, зачем Клещёв тащит с собой подкрепление?
— Чего-то боится? — предположил Женя.
— Возможно. Ладно, убирай парней, пусть прекратят слежку и уходят с территории поместья, — отдал распоряжение Роман.
— Хорошо. Будь осторожен, — тихо проговорил его друг и помощник отключаясь.
— Да уж постараюсь, — ответил сам себе Гаранин и направился к хранилищу. В это самое время метки, которые он поставил на хранилище, начали сигнализировать, что кто-то спокойно и беспрепятственно открыл дверь.
Великий Князь Эдуард Лазарев неторопливо спустился вниз. Он никогда не думал, что банальный голод сможет сделать то, на что он не решался столько времени самостоятельно: заставить его выйти в общество. Сам Эдуард никогда не скрывал ни от себя, ни от Димы, что очень этого боится. Боится сделать что-то не так и подставить их всех тем самым под угрозу. Слишком много времени прошло с того момента, когда он входил в такие залы, чтобы принять участие в приёмах, слишком сильно всё изменилось.
Замерев ненадолго возле двери, Эдуард огляделся по сторонам, кивнул самому себе, словно подбадривая, и сразу же направился к длинному столу, где должна была находиться хоть какая-нибудь еда.