С этим сложно было поспорить!
- Почему семь? – спросила Оделина. – Тебе ведь не больше семнадцати?
Богиня кивнула:
- Калеб привёз меня, когда мне было десять.
Глаза Оделины расширились от ужаса.
Богиня безразлично пожала плечами.
- Я ранняя пташка. У меня уже с девяти лет были месячные, но Калеб никому не продавал меня, пока мне не исполнилось двенадцать. Клиентам запрещено причинять мне какой-либо вред. Как любой из элиток. Так что, повторюсь, всё не так уж плохо.
Оделина не могла с этим согласиться, пряча взгляд.
Вскоре она познакомилась с остальными девочками из гримёрки: черноволосой Ночью и рыжеволосой Пламенем.
Богиня не ошиблась – её определили к ним в качестве Ангела.
Настоящих имён здесь не существовало. Лишь псевдонимы. Здесь многого не существовало, что входило бы в рамки нормальности.
Все её занятия проходили с обнажённой грудью.
- Привыкай, - холодно бросила ей преподаватель – женщина по имени Кара.
Далеко не все были полуобнаженными.
Оделина заметила ещё несколько девушек, которые неловко пытались прикрыть обнажённые части тела с таким же испуганным и затравленным взглядом.
Интересно, какова их история?
- Не отвлекаться! – рявкнула Кара.
***
Первое её выступление было групповым.
- Не переживай, - взяла её за трясущиеся руки Богиня, заглянув в глаза. – Всё тоже самое, что и на репетициях – ничего сложного. Прожекторы ослепят тебя. Не думай о том, что за ними кто-то есть. Там никого нет. Мы просто снова отрабатываем номер, понятно?
Лини испуганно кивнула.
Если не считать того, что она пару раз споткнулась и ловко замаскировала это под очередное «па», всё прошло удачно.
- Ты молодец! – чмокнула её Богиня, приобняв за плечи. – У тебя всё получится!
Она так и лучилась жизнерадостностью и счастьем.
Лини измученно улыбнулась, глядя в зеркало, как подруга возвращается на своё место в гримёрке.
Оделина перевела взгляд на своё отражение, не узнавая собственное загримированное лицо.
Неужели это она?
Неужели всё это происходит с ней?
Вошёл Калеб.
- Молодцы, девочки, - сказал он. – А теперь - кыш отсюда. Погуляйте где-нибудь десять минут.
Все живо поднялись.
- Кроме Ангела, - с хрипотцой в голосе добавил он.
Оделина встретилась взглядом с подругой. Та вяло, но ободряюще улыбнулась и она поняла, что сейчас произойдёт что-то нехорошее.
Как только девочки вышли, пришёл Густав.
- Парень, оставь нас на десять минут, - бросил ему Калеб.
- Нет.
- Обещаю, что её девственность не пострадает, - протянул он в сторону громилы стодолларовую купюру. – Так, немного потолкуем.
Густав перевёл взгляд на испуганную девушку, а затем на купюру.
Оделина не дышала те несколько секунд, что он колебался.
- Она должна остаться девственницей, - сказал санитар и взял бумажку.
Оделина с шумом упала на стул, не чувствуя ног, и крутанулась на кресле, отворачиваясь от Мура к зеркалу. Она старалась не смотреть в него, чтобы не видеть приближающегося Калеба, и закрывающуюся за Густавом дверь.
Лини почувствовала его руку на своих волосах и зажмурилась.
Послышались звуки расстегивающегося ремня и визг молнии ширинки.
Оделина закрыла лицо ладонями.
- Мне было бы приятнее, если бы ты смотрела, - протянул возбуждённо Калеб, погружая свою грязную лапу в её золотые локоны.
Лини отрицательно покачала головой – никогда этому не бывать!
Раздались мерзкие хлюпающие звуки, которые сопровождались стонами и вздохами Калеба.