— Кадарий говорил, что сильные мира сего хранят у вас какие-то ценности, — Малинин прямо обрубил витиеватые изъяснения шамана.
— Люди в посёлках говорят, что я могу обращаться ветром и заглядывать в окна домов, другие утверждают, что я медведь и лишь ненадолго обращаюсь в человека, а третьи и вовсе считают, что я послан сюда самим Тыкулкасом, чтобы подготовить для него место перехода. Людям нравится придумывать истории, потому что им сложно воспринимать свою действительность без чуда, которое они не могут постичь. Для Кадария Сэлэмэновича, обладателя столь мощного имени, символом успеха всегда были сильные мира сего, но сам он не смог выйти из ограниченного мирка, а я всегда учился и действительно знаю много кого, кто находится и во власти, и в шоубизнесе, и при деньгах. Но все ценности, известные мне — это наши беседы и, — шаман задумался, — их тайны и страхи, но там нет места чему-то, что может заинтересовать следователя по особо важным делам. Там скорее область работы для психолога, но им легче прийти ко мне, — шаман с улыбкой покосился на Малинина. — Не мучайтесь, Егор Николаевич, у меня и правда много знакомых и о событиях в Карельске я знаю, потому что не могу допустить пробуждение Тыкулкаса. Тем более там всё было замешено на крови невинных и ещё, как я понимаю, выстроен целый бизнес, — он покачал головой. — Если это, конечно, можно так назвать. Если бы узнал об этом чуть раньше, я бы безусловно помог, — он вздохнул. — Страшно, когда сила попадает в руки дилетантов, мнящих себя проводниками силы. И ещё страшней, когда дилетантов много.
— А вы? Вы профессионал? — спросила Елена, чувствуя внутри беспокойство.
— Тебя бабка к тёмным водила, — ответил шаман, подняв лежащие рядом веточки пихты.
— Моя бабушка умерла ещё до моего рождения и никуда меня водить не могла, — спокойно отозвалась Елена.
— А я не сказал, что твоя, я сказал, что тебя, — шаман разломал в пальцах сухую ветку, счистил с неё осыпающиеся желтоватые иголки и бросил эту шелуху в едва тлеющий костёр. — Соседка.
— Это был просто эпизод моего детства, — пожала плечами Елена.
— Вам пора, — сказал шаман. — Идёт сильная вьюга, а вам нужно ещё до дома добраться.
— А это не сильная? — спросил Малинин, слыша свист ветра за стенами шатра.
— Сейчас спокойно, но идёт такая вьюга, что даже я ухожу в пещеры, — легко поднимаясь с пола, проговорил шаман. — Я прошу все силы помочь найти Айнану, но пока они глухи.
Елена тоже поднялась, нечаянно задела руку шамана, и, как показалось Малинину, уголок её губ тронула улыбка, быстро стёртая некой, несвойственной этой женщине растерянностью.
Шаман вышел первым, открывая полог, занавешивающий вход. В чум влетел снежный ветер, и Малинин с Еленой поспешили на улицу, однако шамана там уже не было. Егор посмотрел по сторонам, но везде только густо клубились белые всполохи, и вьюга мерилась силами с неожиданно появившимися на её пути горами, отнимая у них белые флаги примирения и предлагая извечную битву, в которой никто не выиграет.
— Давай убираться отсюда! — крикнул Егор.
Они быстро скользнули в разинутый зёв пещеры, Егор заметил, что вбок уходит узкий коридор и там на миг блеснул свет. Полковник не стал задерживаться, так как всё равно сегодня они ничего бы уже не выяснили, а застрять здесь можно было надолго, и также в его планы не входил внеочередной отпуск с Никоновой.
— Поехали быстрее, — на выходе из пещеры их уже ждал снегоход, водитель которого беспрерывно махал руками. — Очень сильный буран идёт, нужно обогнать его.
Малинин на секунду задрал голову вверх, и ему показалось, что на них падает небо, но это на скорости неслась огромная снежная туча, от которой они силились убежать. Однако она всё время догоняла их, пыталась сбросить с сидения, тормозила быстрый бег полозьев, но вскоре, клацнув напоследок беззубой пастью, отстала.
Проводник направил снегоход мимо шаманского стойбища, прямо к тому месту, где находился их вертолет. Издалека было видно, как лопасти начинают свой медитативный пляс по кругу, радуя снежинки восходящим потоком воздуха.
— А он что, уже починился?! — прокричал вопрос Малинин.
— Да он и не ломался. Боится отца. Оленей увёл у него ещё в юности. Но передайте ему, теперь пусть не боится. Отец его простил.
Подъехав как можно ближе к вертолёту, водитель крикнул:
— Скажите пилоту, чтобы летел на запад, до Тыкулкаса сейчас не долетите. Суги меняет направление. В горах упадёте.
Малинин с Еленой практически свалились с сиденья, к которому, как им казалось, приросли во время бега наперегонки со стихией, и, неловко ковыляя в обмотке из тёплых одежд, понеслись к вертолёту.