— Здрасьте. Можно? — сжимая в руке вязаную шапку с проталинами снежинок, спросил он.
— Проходите, — Береговой быстро стёр улыбку со своего лица. — Егор Николаевич, отец, — он чуть не ляпнул: «первой жертвы», но вовремя остановился, — Красновой Анны Сергеевны. Сергей Викторович.
— Здравствуйте, — моментально включился в работу Егор, — присаживайтесь. Куртку можете пристроить на вешалку, сказал он, видя замешательство мужчины. — Вы уже были у дочери? Унге, фиксируй всё на протокол, — тихо сказал он сидевшей за соседним столом Алас.
— Так-то да, — покивал он. — Сразу с рейса туда. Я только не понял, чего она сюда приехала. Она мне намедни сказала, что в Сочи собралась, там в несезон дешевле, а она давно хотела. Ну, так говорила.
— Насколько вы близки с дочерью?
— Я особо ей душу не тянул разговорами. Ну, живём как все, — мужчина пожал плечами. — Она так-то не особо много зарабатывает, и жениха вроде нет. Вот и живём вместе, а так бы, наверное, квартиру снимала или там комнату.
— А мать её?
— Так в разводе мы давно, она ещё лет десять назад уехамши.
— Куда? — Малинин, записывавший в блокнот показания, вскинул глаза.
— Так в Беларусь, хахаль у ней там. Ну, муж теперь уже, мы с дочкой и на свадьбе были, она ей предлагала остаться, но моя-то не сильно любит на природе жить, а у них хозяйство, так что, по-любому, нужно было бы кормить, убирать и доить, а моя-то такая… — он покрутил кистями рук. — Белоручка.
— Хорошо, — Малинин остановил бесконечный поток слов, — подскажите, может быть, она когда-то интересовалась эзотерикой?
— Чем? — не понял мужчина.
— Мистикой, чем-то потусторонним, оккультным.
— Да шут с вами, — Краснов махнул на Малинина рукой и набожно перекрестился. — Простите, конечно, но за нами никогда грехов не водилось, ну окромя развода, — он развёл руками. — А скажите, забрать её когда можно? Я ж с работы-то ненадолго отпросился, мне задерживаться нельзя. Денег-то не особо, и так на билет занимал, а мать её сейчас в стадо новое вложилась, не смогла помочь.
У Малинина внутри пышным цветом распускалось раздражение из-за бесконечного словоблудия сидевшего перед ним человека. Унге, уловив настроение начальника, вклинилась в разговор и несколькими вопросами перевела внимание на себя, а Егор, улучив момент, шепнул Береговому:
— Я поеду к Кадарию, скоро буду. Софью одну никуда не отпускай.
— Понял, Егор Николаевич, — покивал Береговой. — Сделаю.
Махнув Софье, Малинин вывалился в суетящуюся бурей непогоду, глубоко вздохнул и, подняв лицо, некоторое время радовался холодному ветру и тёплому чувству, топящему кристаллы беспокойства и отчаяния. Несмотря на творящийся вокруг беспредел, Егору давно не было так хорошо. И сейчас ему казалось, что он может справиться со всем.
Подъехав к ангару, Малинин увидел машину Кадария и, припарковавшись рядом, подошёл к железной двери.
— Кадарий Сэлэмэнович, ты здесь?! — громко спросил он, остановившись на входе.
— Там он, — махнул в сторону паренёк, завинчивающий гайки на колесе.
— Спасибо, — Егор спустился, громко отпечатывая шаги по железному полу, прошёл к конторке, сколоченной в углу, и, постучав в дверь, вошёл в помещение с выжженным от дышащей жаром печки воздухом. — Кадарий Сэлэмэнович, — он взглянул на мужчину, нарезающего колбасу на дощечке, — можно?
— Так вы, товарищ особо важный следователь, уже вошли, — пожал худыми плечами егерь.
— Кадарий, не обижайся, — Малинин помолчал и добавил: — Я извиняться приехал.
Егерь, не вставая, молча взял с полки вторую кружку, пустил туда струю кипятка и, кивнув на заварочный чайник, добавил:
— Хлеба возьми сверху, — он показал Малинину за спину. — Чёрный, свежий. Вот как прилип к нему. Ничего другого так не люблю, как этот хлеб.
— Кадарий, — Малинин подал буханку и присел рядом. — Были мы у шамана. Скажи мне, а кто там проходы к нему в горе делал? Это же титанический и очень недешёвый труд.
— Так а я почём знаю? — воззрился на него егерь. — Ты если думаешь, что мой сын ему зятем стал, и мы прямо родственники, то ошибаешься. Он просто приехал как-то и сказал, что его Айнана выходит замуж за моего Юргиная, и всё. Мы не общаемся. Хорошо ещё, что Юргинай с Айнаной жили рядом, — голос его потух, и он посмотрел на Егора. — Юргинай всё это время сидит дома и даже не улицу не ходит. Никуда не ходит, на работу не ходит, даже с места редко встаёт, мать насилу кормит. Высох аж весь. И не смотри, что он мой нэкӯн-бэеткэн, племянник, по-вашему, я его уже давно сыном считаю. Как сестра жены умерла, а отец его с медведем ушел, так он с нами и живёт.