— Ставлю чайник? — спросила Унге.
Соня покивала, отдала пакет Малинину, стянула пальто и, сняв сапоги, сунула ноги в уютные домашние тапки, чем почему-то растрогала Егора, у которого в душе всё перевернулось, и он подумал, что действительно теперь носится с Соней и душит её своим счастьем, даже не давая вздохнуть.
— Может, они в одну волшебную школу ходили? — придав тону равнодушный оттенок, сказал Егор. — Соня, ну даже у вас, в этом вашем управлении колдовства, какие-то курсы есть специальные, — Малинин пощёлкал пальцами, старясь вспомнить название института.
— Не колдовства, а метафизики, — улыбнулась Софья, разливая чай. — И не курсы, а подготовка.
— Ну вот я и говорю, что в этой сфере какое-никакое, но своё образование тоже имеется и, может быть, всё-таки это два параллельных события. И шаманские дела всякие, и ямы со своей муккой опять припёрлись, раз уж у них в прошлый раз всё обломалось.
— Такое вполне возможно, — неуверенно сказала Софья. — Но мне кажется, что если грядёт какой-то сильный выброс энергии, то это должно проявиться и на физическом уровне.
— Это как? — спросил Егор.
— Какие-то колебания. Вулкан должен проснуться, например, — Софья присела за свой стол и достала из пакета блистер с таблетками.
— Всё хорошо? — спросил Егор.
— Всё отлично, это витаминки, — шикнула Соня и громче добавила: — И да, отныне прошу обращаться ко мне не иначе как «Хрустальная ваза».
Малинин глянул на скрывающего улыбку Мамыкина, который выполз из недр полевой лаборатории на перерыв, покосился на Унге, выдержав паузу, встал со стула и, картинно расставив руки, сказал:
— Коллеги, раз уж у нас образовалась такая большая семья, и мы все варимся в одном… — он помахал руками. — Короче, не знаю, как ёмко это проговорить, так вот, я признаю, что перегнул, и отныне перестану всех доставать с тем, чтобы оберегали Соню.
— Неужели это произошло? — выдохнула Софья.
— Так, давайте не будем отвлекаться, — стараясь замять неловкую ситуацию, проговорил Егор. — Насчёт физических аспектов этих мест можно поговорить с директором местного краеведческого музея, — Малинин разломил пирожок и, рассматривая начинку, пробормотал: — Ну как музея, просто две комнаты с громким названием. Андрей Антипович. Мужик странноватый, но места эти неплохо знает.
— Почему странноватый? — поинтересовалась Унге.
— В дурке периодически отдыхает, я в прошлый раз его самолично ловил, когда он жену свою провозгласил злобной колдуньей и гонял по улицам, с молотком наперевес, — Малинин покривился. — Хотя в чём-то я с ним согласен, с этой женщиной общаться просто невозможно.
— Про все местные катаклизмы можно узнать и у всемогущего интернета, — Унге посмотрела на монитор. — Последнее извержение вулкана произошло здесь ещё в доисторические времена. Из катаклизмов, разве что лесные пожары, — она показала рукой на окно. — Но в это время года это практически нереально. Ещё есть опасность образования новых болот, но это после пожаров. Ещё наводнения и сейсмическая активность, но это прям далеко отсюда.
— Но по каким-то признакам они решили, что он просыпается, и просыпается именно здесь, — психанул Малинин.
— Вполне возможно, это что-то и не связано напрямую с физическими процессами, если судить по рассказам ямов, это лишь временной отрезок, заканчивающийся появлением этой силы: запуском гиперкуба у ямов или пробуждением Тыкулкаса здесь, — сказала Унге.
— А у ямов была письменность? — вдруг спросил Малинин.
— Не уверена, — пробормотала Софья. — А что?
— Ну, ты сказала, что никто понять не может, на какой тарабарщине эти тетрадки написаны. Может, у ямов своё кодирование было. Они же значками там что-то чирикали на стенках.
— Но они не похожи на эти, — пожала плечами Софья.
— Так, короче, у меня уже голова раскалывается, — махнул рукой Малинин. — Давайте подумаем, у кого можно уточнить, была ли письменность у ямов. Может, нам тогда и каракули эти расшифруют.
— Я займусь, — быстро сказала Унге. — Ещё мне только что пришло сообщение, что нашли волшебных дел мастера, но он в больнице в Питере. Его избили, но он в сознании.
— Неправильных палок, наверное, настругал, — съязвил Егор. — Ну что, Унге, давай в Питер тогда. Обратно можешь через Москву, — покивал Малинин, отвечая на её безмолвный вопрос.
Дверь раскрылась, белое облако снегопада втолкнуло внутрь Берегового, и красный от стремительно подающей к вечеру температуры опер широким шагом подошёл к столу и одним глотком выпил половину чашки чая.